Воспоминания баронессы Марии Федоровны Мейендорф. Странники поневоле

Мать моя ждала в это время ребенка; а так как после Катруси у нее 4 года не было детей, то Катрусина няня была уже отпущена. Тут мама и решила: чем приглашать какого-нибудь нового человека, предложить Еленочке стать няней. Еленочка согласилась. Она стала отличной няней. Она была и добра и умна. У людей часто одно из этих качеств преобладает над другим; Елена была равномерно и щедро одарена обоими. Эльвета была, не скажу капризным, но неподатливым, своевольным ребенком; Еленочка безумно любила ее; но спуску ей не давала: умела вовремя запереть ее в комнату и выпускала только тогда, когда взбунтовавшаяся Эльвета превращалась в покорную, хорошую девочку.

Когда Эльвета подросла, Еленочка (которую остальная прислуга и мой отец называли уже Еленой Ивановной) осталась в доме в качестве экономки. Она ведала всем хозяйством: покупала провизию, руководила прислугой, в том числе и кухаркой; смотрела за бельем и за вещами вообще, укладывая их на лето от моли; летом в деревне делала заготовки, зимой успевала испечь вкусные крендельки, булочки пляцки, как только к дневному или к вечернему чаю появлялись неожиданные гости; а уж к праздничным и именинным дням у нее всегда были готовы торты, крендели, пряники, пироги, а к Пасхе – куличи и бабы. Одним словом, она вела весь наш дом. При этом никаких недоразумений между нею и прислугой никогда не было, все ее уважали и любили. Как я уже писала, весной 1901 года сестра Алина гостила у нас в Петербурге. У нее уже было двое мальчиков, а няни к ним попадались неподходящие, и Алина очень просила добрую Елену переехать к ней. Трудно показалось Елене расставаться с нашим домом, но жаль ей было и Алину. После многих колебаний она наконец согласилась и обещала переехать к ней летом. Но когда Алина в мае месяце скончалась от тифа, Елена отказалась от своего намерения. Ехать к выросшей на ее глазах любимой ею и любящей ее старшей дочери нашей семьи – это одно: Алине было семь лет, когда Еленочка приехала к нам; а ехать к вдовцу – это другое. Тут, однако, мама сама, пожалев внуков, уговорила ее. Не легко было Елене решиться на это. К счастью, Анна, жившая с Алиной, по просьбе Коли, осталась у него присматривать за детьми и домом, и это помогло Елене переехать к нему.

Ее переезд к Коле был более чем своевременным: маленький полугодовалый Сергуша уже больше месяца болел каким-то хроническим поносом. Он был так слаб, что, когда его брали на руки, его головка не держалась на похудевшей шейке, а падала на плечо к тому, кто его нес. Его предыдущая няня, добрая, толстая, но недостаточно культурная, по всей вероятности, плохо исполняла предписанную доктором диету. Так или иначе, ребенок угасал. Но как только внимательная и чуткая Еленочка взяла его на свои руки, он, во-первых, перестал мочить штанишки (она умела предугадать его желания), во-вторых, в кормлении его она была чрезвычайно осторожна. Дней через десять он начал медленно, но видимо поправляться. Она буквально выходила его. Она стала для него матерью и привязалась к нему всей силою своей большой души и своего горячего сердца.

Фото 40. Письмо Сергуши Сомова Еленочке (Дуте)

На старшего, четырехлетнего, она мало обращала внимания, она умывала его, одевала, кормила, гуляла с ним, смотрела и за ним, но сердцем привязалась только у младшему. А Котик в это время переживал в своем маленьком сердце свою неизгладимую утрату. На предложение кого-то из нас, его теток, поцеловать ее он вдруг сказал: «Я теперь никого не целую, я только маму целовал».

Когда началась русско-японская война, Анна просила меня заменить ее при детях, поступила на ускоренные курсы сестер милосердия и, окончив их, уехала на фронт. А я, оставив весной Кронштадтскую гимназию, переехала в Одессу, поступила преподавательницей математики в Одесскую гимназию и стала жить у Коли.

* * *

Елена была человеком глубоко верующим. Кто вложил в нее религиозное чувство? Мать ли, которую она потеряла в раннем детстве? Приют ли? (Приют для православных детей в Ковенской губернии). Не знаю. Она любила ходить в церковь и читать духовные книги. Записки Иоанна Кронштадтского были ее настольной книгой. Читала с интересом «Жизнь Иисуса Христа» Фаррера. Мальчиков Сомовых она научила ежедневной молитве.

Когда они были маленькими, Елена заставляла утром и вечером говорить: «Благодарю Тебя Боже, за ночь спокойную (или день счастливый), подай мне день счастливый (или ночь спокойную) и сохрани меня от всякого зла». (До сих пор повторяю. Комментарий Н. Н. Сомова). К неправославным культам она относилась с уважением. Когда-то одного из наших мудрых епископов спросили, может ли человек спастись вне православия? Он ответил: «Спастись можно и на малой лодке, но на большом корабле вернее».