Воспоминания баронессы Марии Федоровны Мейендорф. Странники поневоле

Бедная тетя Даша уже давно страдала открытым раком на груди. Как раз в это время в науке стало известно действие новооткрытого металла радия, и старший брат тети, дядя Алексей Олсуфьев, сейчас же купил за 1000 рублей и подарил ей применявшийся в медицине кусочек радия, заключенный в смолистый, полупрозрачный сплав. Эту смолистую бляху размером в двугривенный (серебряная монета стоимостью в 20 к.) надо было прикладывать к краям раны, перекладывая через очень короткие промежутки времени с одного места на другое, что тетя и делала. Это средство избавило ее от болей и от запаха, который всегда сопровождает эту страшную болезнь.

Кроме рака, у тети была болезнь сердца. И вот в этом году сердце ее стало сильно сдавать. Доктора предупредили дядю о грозившей опасности, и он сейчас же известил об этом ее брата Алексея и ее трех сестер, Ольгу Васильчикову, Александру Зубову и мою мать, и пригласил их приехать к ней. Остальных двух братьев этой дружной семьи, Адама и Александра, уже не было в живых.

Жила в это время у тети и наша Лиляша (Елизавета Васильевна Зенкова), под присмотром которой мы все, девять человек детей, проводили когда-то наши детские годы. Часто приезжавшая к нам тетя Даша очень подружилась с Лиляшей и даже перешла с ней на «ты». Приблизительно за год до своей смерти тетя попросила моих родителей отпустить ее к ней, что они и сделали. Для болезненной и стареющей Елизаветы Васильевны спокойная жизнь в деревне подходила больше, чем суета и вечные переезды в нашей семье.

Скончалась тетя буквально на моих руках: ей было трудно дышать, и она просила, чтобы ее поддерживали в сидячем положении: я была достаточно сильна, чтобы исполнять это ее желание. Накануне ее смерти у нее был сильный сердечный припадок. Все мы думали, что это конец. Случайно мимо усадьбы проезжал православный священник, обслуживавший эту округу. Его позвали к ней. Увидев ее состояние, он стал читать отходную (молитвы на исход души, которые читаются над умирающими). Припадок успокоился. Больная совсем окрепла. По ее просьбе священник исповедал ее и причастил. Он остался с нами ужинать. Тетя была настолько бодра, что в своем подвижном кресле была подвезена к столу и принимала участие в общем разговоре.

На следующее утро припадок возобновился и был на этот раз смертельным. Незадолго до ее смерти была снята очень удачная фотография: всех четырех сестер-старушек, младшей из которых, моей матери, было 68 лет. По словам моей сестры Эльветы, эта группа сохранилась в семье Николая Милорадовича, моего двоюродного племянника, внука тети Ольги Васильчиковой.

В этом месте моих воспоминаний необходимо сказать несколько слов о моем брате Юрии. Он уже был женат и служил, как я упоминала, в Петербурге, в Удельном Ведомстве.[61]

Фото 54. Юрий Федорович Мейендорф вольноопределяющимся (1873—1919)

В правительстве заговорили о своевременности введения земства в юго западном крае. Юрию очень хотелось стать земским деятелем. Для этого ему необходимо было иметь земельную собственность. Тогда родители занялись проектом раздела своего состояния между детьми. В это время кроме Томашовки, Ольшанской Слободки (купленной одновременно с Томашовкой) и Ягубца у них было еще одно имение в Подольской губернии Комаровцы. Приобрели они его по следующему случаю. Умер лечивший нашу семью доктор Строганов, с семьей которого мы были знакомы. Вдова его жаловалась моей матери, что она совсем не знает, что ей делать с оставшимся после его смерти имением.

Родителям моим пришла в голову мысль обменять его на наш дом в Одессе. Теперь, когда зимой мы стали жить в Петербурге, он уже не был нам нужен. Вдова доктора, жительница Одессы, очень обрадовалась их предложению, и сделка состоялась. В основе раздела родители мои положили принцип, что сестры и братья должны получить равные части. Решено было, оценив каждое из трех имений передать их сыновьям, обязавши их выплатить сестрам соответствующий капитал деньгами. Я помогала матери в этих расчетах и потому помню, что оставшимся в живых сестрам приходилось по 75 тысяч.

Дети покойной Алины (2 мальчика) должны были унаследовать участок земли около Одессы, одесские приморские дачи, дача на Каменном Острове и Бабушкин Хутор должны были, после смерти родителей, быть разделены нам по нашему усмотрению. Ягубец должен был достаться Вале, Комаровцы Льву, а Томашовка Юрию. Когда Юрий получил Томашовку по дарственной, он выставил свою кандидатуру в председатели Земской Управы Уманского уезда и был избран таковым.