Воспоминания о караване

Дворец кагана находился в специально отведённой для него части города. Это был как бы город в городе девяти квадратных фарсахов площадью, в центре которого на возвышении стоял дворец. Нельзя было чётко определить его архитектурный стиль, более всего подходит слово эклектика, ибо стрельчатые арки и готические башенки соседствовали здесь с тяжёлыми барочными формами. Мраморные колонны дорического ордера приятно контрастировали с охристым песчаником, витражные окна радостно играли на солнце, а в английском парке, окружавшем дворец со всех четырёх сторон, соседствовали, не ссорясь, антилопы Гну и экзотические в этих местах обезьяны. Африканские страусы носились туда-сюда по тропинкам парка, и мне едва удалось уберечь два фунта рахат-лукума от одной из этих прожорливых тварей, попытавшейся вырвать свёрток у меня из рук, когда я спешился перед входом во дворец и отдавал поводья слуге-швейцарцу.

— Я бы хотел увидеть царя,—сказал я ему, на что он замычал и махнул рукою в направлении дверей. По-моему, он был глухонемой. Я пожал плечами, отпихнул страуса и поднялся по давно не метенным мраморным ступенькам, и рыжие засохшие листья скрипели под подошвами моих лучших туфель.

В тёмном предпокое от меня шарахнулся в темноту карлик и я потянул на себя тяжёлую потемневшую дубовую дверь. Из-за двери выпорхнула летучая мышь, напугав меня до икоты. Спустя минуту, оправившись от испуга, я заглянул внутрь. Похоже, это был тронный зал. Кашлянув предварительно, я вошёл. В сторону отползла очковая змея, и шут, сидевший подле трона и игравшийся кубиками, запустил одним из них ей вслед. Я снова кашлянул и спросил:

— Могу ли я увидеть царя?

— Царя?—удивился шут и принял стойку на руках,—А как у вас со зрением, любезный?

— Стопроцентное,—ответил я.

— Тогда, может быть, увидите,—шут снова взялся за свои кубики.

— Простите,—сказал я, потому что ничего не понимал,—где царь?

— Позвать?—поинтересовался шут.

— Ну, если можно…

Шут принял торжественную позу и заорал дурным голосом:

— Долой царя!

Послышался топот и в тронный зал вбежал, тяжело дыша, старик в лохмотьях и зло крикнул:

— Я тебе дам «долой»!—и запустил в шута бумажным голубем. Тот легко увернулся и торжественно произнёс:

— Вас тут спрашивают.

— Меня?—искренне удивился старик,—Что им ещё надо? У меня ничего нет.

— Ваше величество, не переживайте так. Может быть он не из них,—и обратился ко мне: Вы ведь не из них, правда?

— Правда,—сказал я на всякий случай. Я стоял как идиот и вертел в руках свёрток с рахат-лукумом.

— Вот видите,—сказал шут кагану,—Он не из них.

— Вот и славненько,—обрадовался каган, потирая руки, и предложил шуту:—А не сыграть ли нам в шахматы?

— Охотно и с удовольствием!—ответил шут, достал из-под трона шахматную доску и принялся собирать фигуры, в беспорядке валявшиеся по залу. Наконец он подполз ко мне и сказал:

— Будьте добры, немного в сторону.

Я развернулся и пошёл прочь. Опять у меня из-под ног кинулся карлик. Спустившись по ступенькам, я отвязал своего любимого песочного дромедара от финиковой пальмы, причём один финик сорвался с ветки и стукнул меня прямо в лоб.

— Чёрте что!—раздражённо выругался я и отправился прочь. Ясно было, что каган спятил, или просто впал в маразм, и никому до этого нет дела. Я ехал по городу и грыз с горя рахат-лукум, рассеяно глядя по сторонам. «Какая ерунда!»—думал я—«Вот так дела!..». А затем увидел довольно аккуратное саманное строение со звездой Давида над входом. «Ага!—понял я—Сюда-то мне и надо». Я слез с песочного дромедара и вошёл в строение.

Это была синагога и я просто уселся на скамью и облегчённо перевёл дух. Появился шамес с метлой и принялся выметать пыль из углов, готовя синагогу к предстоящей службе.

— Любезный,—обратился я к нему,—Здравствуйте. Не могли бы вы мне кое-что пояснить?

Шамес выпрямился, опёрся о метлу и, близоруко сощурившись, уставился на меня.

— Эй,—негромко позвал я,—Вы меня слышите?

— Теперь даже вижу. А то в последнее время слышу разные голоса, а откуда они происходят, не знаю. Шалом.

— Что происходит?—спросил я,—Я только что из дворца и крайне изумлён. Что с царём?

— А,—махнул рукой шамес,—это уже последние пятьдесят лет.

— А как же Хазария?

— Бог с вами, какая Хазария?—снова махнул рукой служка,—Сами не знаем, в каком государстве живём.

— А кто же вами правит?

— Правит? Полное самоуправление. Каждый живёт как может. Или как знает. Общинами живём.

— А враги?

— Какие враги?—удивился он.

— Ну, из степи…—неопределённо сказал я.

— Мы пока их не видели.

— Спасибо,—поблагодарил я шамеса, помолился и отправился на постоялый двор.