Восстанавливая равновесие

Рассеянно кормя сокола Экси с рук кусочками сырого мяса, Нума раздумывала, куда же мог деться Эрик после того, как три дня назад без лишних слов высадил её в Ларнаке, где уже поджидала вызванная по сотовому телефону машина отца, и вернулся на трап своей яхты. Помахал рукой и исчез за горизонтом. Полтора часа, пока ехали до Фамагусты, Нума наливалась тихой яростью пополам с шампанским из встроенного между сидений бара Никоса. Бросил – её, Нуму – как девку, подобранную на одну ночь! Эти эгоистичные мысли сразу исчезли, стоило Нуме увидеть за воротами «Олимпиона» поджидающих её людей. Кое-кто даже ночевал на поле возле поместья – с ужасом в голосе рассказывала ей Надин, манерно прикладывая к голове руки, такая же хорошенькая, как их мать, и настолько же бесполезная. Для Нумы всегда оставалось загадкой, что же находят её бесчисленные поклонники в Надин. Самоценностью их прелестная сестра не обладала никакой. Она была будто американская кукла Барби – не злой, не жестокой, никакой. Просто пленительная игрушка. Мир не встречал ещё двух таких разных близнецов, как Надин и Кассия. Фарфоровая пастушка и военный хирург.

Нума хрипло захохотала, вспомнив, каким скандалом заканчивались каждый раз попытки матери одеть близнецов в одинаковые платьица или хотя бы усадить рядом играть. Кассия с наслаждением изводила слабую и хрупкую сестрёнку. Эти бойцовские качества помогали ей потом выжить в вооружённых сражениях, в которые она с регулярностью, достойной уважения, отправлялась, и оперировать раненых в ненадёжной матерчатой палатке с той же бестрепетностью, как если бы это происходило в лучшем госпитале Никосии. А хрупкость и деликатная конституция Надин делала ту любимицей светских дам и очаровательным украшением любого салона. Два человека – два мира, две истины. Как выбрать, который путь лучше? Каждому своё. С Кассией семья Алессандрос прошла балканские войны, красных кхмеров, Афганистан, с Надин – выезжала на рауты в высший свет и на приёмы к монархам. Диандра давно перестала пытаться превратить Кассию в подобие сестры и довольствовалась Надин в качестве любимой дочери. Все остальные вечно спешили куда-то, были ужасно заняты и отвратительно независимы…

– Вам снова не спится, kyria? – смешал её размышления мягкий, сочувственный голос Елены. Даже не думая о том, чтобы уйти без разрешения, всё это время служанка Нумы тихо сидела на пуфике, полируя замшей поверхность любимой бузуки Костаса. Несколько лет назад, когда Елена ещё только начинала свою службу в «Олимпионе», Костас Алессандрос постоянно видел эту юную девушку спрятавшейся где-нибудь за шторой и жадно прислушивавшейся к звучанию его музыкального инструмента. Потом он открыл у Елены замечательный голос и слух, начал учить её игре на разных инструментах. Однако епископ Костаса усмотрел в его слишком частом общении с молодой незамужней девушкой опасность грехопадения, а уроки музыки счёл неподходящим занятием для священника в самом расцвете сил, который в будущем может стать вторым архиепископом Макариосом. И Костас отступил. Его чувство к Елене было пугающе новое и непонятное, а церковь – единственным авторитетом с детских лет. Карьера Елены-певицы не сложилась, но девушка не держала обиды ни на кого. В её комнате, примыкающей к покоям Нумы, во всю стену готическими буквами было начертано арабское слово «кисмет» – «судьба». Елена говорила, что это её талисман, немного крупноватый, но зато утешающий в любой жизненной ситуации. Только с бузукой Костаса Алессандроса она расстаться так и не смогла.

– Я начинаю сама себе напоминать мученицу, – Нума отошла от окна, резко захлопнув раму. В бездонной темноте сада ничего нельзя было рассмотреть, даже деревьев. – Хотя и не хочу этого. Но что-то меня гнетёт.

– Тут может быть несколько вариантов, thespinis, – Елена смотрела на неё с той очаровательной серьёзностью, сложив руки под подбородком, при виде которой Нума окончательно переставала понимать брата, променявшего такую девушку на одинокую келью и холодную постель. – Может быть, вы размышляете о Кипре, может быть, о своей семье… Через два дня вы летите в Турцию на встречу с премьер-министром Эрдоганом и имеете полное право волноваться об этом. Но, kyria Нума, во всём ведь виноват мужчина?

Нума лишь глянула на неё с несчастным видом, в который раз поражаясь умению Елены складывать все факты воедино и анализировать их. Сам Шерлок Холмс гордился бы такой ученицей.

– Похоже, что так. Я говорила себе, что его ненавижу, и это так… но почему-то мысли мои постоянно отправляются в море и я думаю, чем он может быть занят в этот момент. А ведь я даже не знаю, где он сейчас находится.

– Слава Богу, для беспокойства не требуется географических координат, – мягко заметила её собеседница. – Иначе все в мире стали бы картографами, и мы с вами здесь не сидели бы.

Нума ласково ей улыбнулась, напряжение вмиг отпустило её.

– Елена, – решительно заявила она, – я никогда не позволю тебе выйти замуж. Только если это будет кто-то из «Олимпиона», и ты меня не покинешь.