Восстание

Картер Давидсон ринулся к судье Сандстрому и решительно потребовал, чтобы ему разрешили хотя бы сейчас отправить своему начальству полный отчет о встрече. Однако судья Сандстром решил опубликовать опровержение всех сенсационных репортажей о тайной встрече между представителями комиссии ООН и представителями командования Иргун Цваи Леуми. Приняв решение об этом, он руководствовался рядом причин. Я уверен, что причины были достаточно вескими. Во время своего пребывания в Палестине судья Сандстром должен был поддерживать контакты с многими британскими официальными лицами. Он обещал нам, что не скажет ни единой душе о том, как выглядим я и мои товарищи. Он знал, что мы полностью доверились ему. Я даже не скрыл от него своего настоящего имени. Соответственно, судья Сандстром не хотел очутиться в неловком положении, молчаливо подтверждая факт нашей встречи. Англичане несомненно расспрашивали бы его обо мне. Как он выглядит? Видны ли на его лице какие-либо следы пластической операции? Какого цвета у него волосы? Какой галстук он носит? Я был уверен, что судья Сандстром никогда не бы не ответил ни на один из этих вопросов, но он предпочитал, чтобы их ему вообще не задавали. На следующий день пресс-секретарь комиссии ООН опубликовал решительное опровержение многочисленных сообщений о нашей встрече.

Несколькими днями позже руководство Иргуна уведомило своих членов в циркуляре с грифом ’’совершенно секретно”, что эта встреча имела место. Мы очень редко отмечали наши документы грифом ’’секретно”, ибо они все были секретны. Частое использование правительственными учреждениями грифов ’’совершенно секретно”, ’’секретно” и ’’строго секретно”, по-моему, снижает действительную ценность государственных бумаг.

Мы писали:

’’Встреча, состоявшаяся по просьбе членов комитета, продолжалась три с половиной часа. Мы, естественно, ожидаем, что члены комитета согласятся с нашими политическими требованиями. Сердечная атмосфера, царившая на всем протяжении нашей беседы, и то впечатление, которое могли произвести наши слова, не ослепляют нас. Хотя атмосфера беседы была достаточно благоприятной, и члены комитета выразили сожаление по поводу того, что мы не могли обратиться ко всему комитету ООН и объяснить сущность убеждений Иргун Цваи Леуми, все же существует большая разница между хорошим впечатлением и реальным взглядом на вещи.

По просьбе членов комитета представители Иргуна обязались не опубликовывать какого-либо официального коммюнике прежде, чем комитет не опубликует заявления в Женеве. Таким образом эта информация предназначается только лишь для членов Иргуна”.

Не считая этого краткого заявления, предназначенного лишь для внутренней сети Иргуна, мы хранили полное молчание. Мы были связаны словом чести не говорить до поры до времени всей правды о нашей встрече с представителями комитета ООН.

Мы почерпнули урок из этого инцидента: не следует доверять особо усиленным опровержениям. Очень часто они подтверждают именно то, что им положено опровергать.

Однако, Картер Давидсон мог найти некоторое утешение не только в опровержении судьи Сандстрома, но и в гневе британских властей. Англичане были вне себя от гнева, прослышав о встрече. В британском парламенте поднялась буря.

”Мы гоняемся за ним на протяжении последних пяти лет, — говорили в кулуарах мандатного правительства, — и так и не смогли обнаружить его. Председатель же комитета ООН нашел его с легкостью”.

Читая об этом, я испытывал почти жалость к британской разведке. Как мог я осмелиться принять судью Сандстрома, Ху и Банча в подполье и отказаться принять Баркера, Гарни и Джильса?

2