Читаем Восстание полностью

В 1918 году Масарик заявил своим воодушевленным соотечественникам, встретившим его на вокзале Вильсона в Праге: ’’Трудно и тяжело образовать государство. Еще труднее управлять им”.

Действительно, трудно и тяжело образовывалось государство Израиль. Потребовались десятки поколений, миллионы вечных странников, кочевавших от одного погрома к другому. Для образования государства нужна была агония разочарования, нетерпение сердца, пытки инквизиции и костры; нужны были часто оставленные без внимания пророчества провидцев; нужны были поколения пионеров и строителей, трудящихся в поте лица; нужно было восстание, чтобы сокрушить врага; на нашем пути были виселицы, клетки в пустыне, преследования на суше и на море. Все это оказалось необходимым для того, чтобы наконец 600 тысяч евреев обрели желанную родину, где был свергнут режим угнетателей и провозглашена, хотя и на части его земли, независимость еврейского народа.

Да, тяжек путь к созданию нашего государства. Еще тяжелее будет управлять им. Мы окружены врагами, стремящимися к нашему уничтожению. Те же угнетатели, над которыми мы одержали победу, пытаются косвенным путем заставить нас сложить оружие, натравливая своих наемников на юге, севере и востоке. Наше государство, существующее всего один день, родилось в пламени битвы. Первым столпом новорожденного государства должна быть, поэтому, победа; полная и окончательная победа в войне, охватившей всю нашу страну. Для достижения этой победы, без которой у нас не будет ни свободы, ни жизни, нам нужно оружие всех видов, чтобы поразить врага в самое сердце и обратить его в бегство, изгнать из страны непрошенных пришельцев, освободить всю страну от ее разрушителей.

Кроме огнестрельного оружия, каждому из нас необходимо заполучить другое оружие, оружие духовного порядка, с помощью которого может быть успешнее отражена атака противника. Это оружие крайне необходимо нам перед лицом временных поражений и кратковременных разочарований. Оно необходимо нам для того, чтобы противостоять угрозам и лести.

Но даже победив в этой войне, — а мы победим — нам будет необходимо приложить нечеловеческие усилия, чтобы остаться независимыми и чтобы освободить нашу страну. Прежде всего следует увеличить и укрепить борющийся Израиль, без чего не будет ни свободы, ни возрождения для нашего народа...

Необходима мудрая внешняя политика. Декларация Независимости должна быть претворена в жизнь. Мы должны уяснить одно: до тех пор, пока британский или какой бы-то ни было солдат топчет землю нашей Родины, наша независимость останется лишь желанной мечтой. За претворение в жизнь наших чаяний мы должны быть готовы к борьбе не только на многочисленных фронтах, но и на международной арене. Во-вторых, мы должны установить отношения с другими странами мира на основе полного взаимопонимания и дружелюбия. В новом государстве не должно быть места самоуничижению. Помощь за помощь. Дружба должна быть оплачена дружбой...

Мы должны добиваться установления дружеских связей и взаимопонимания между нами и каждой страной, великой или малой, слабой или сильной, далекой или близкой, признающей нашу независимость, оказывающей помощь нашему национальному возрождению и заинтересованной, так же как и мы, в справедливости и достижении мира во всем мире.

Не менее важна и наша внутренняя политика. Ее краеугольным камнем должно быть возвращение вечных странников в Сион. Корабли! Бога ради, найдите нам корабли! Не позволяйте яду инертности отравить вас. Пусть не убаюкивают вас лишенные смысла слова о неспособности принять людей. Не подчинимся призывам к порядку и спокойствию. Скорее! Скорее! У нашего народа нет времени! Пусть сотни и тысячи изгнанников прибудут сюда... Мы ведем ныне борьбу не на жизнь, а на смерть, борьбу за национальное возрождение; наше и их завтра зависит от скорейшей концентрации еврейских изгнанников на их древней Родине.

Справедливость должна быть верховным правителем в стране. В государстве Израиль не должно быть тирании. Министры и чиновники должны быть слугами народа, а не его хозяевами. Здесь не должно быть места эксплуатации. В нашей стране не должно быть человека, будь он еврей или иностранец, голодного, бездомного или неграмотного. ’’Помните, вы были пришельцами в Египте...” — это правило должно освещать наши отношения с чужеземцами. Справедливость должна быть непреложным принципом в наших отношениях друг с другом...

Иргун Цваи Леуми выходит из подполья в обстановке существования независимого еврейского государства. Мы ушли в подполье и оттуда подняли восстание против угнетателей. Наш удар попал прямо в цель. Ныне на части нашей родины существует правление еврейского народа. Отпала необходимость в еврейском подполье. В государстве Израиль мы будем воинами и строителями. Мы будем уважать наше правительство, ибо оно наше...

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых тиранов
100 знаменитых тиранов

Слово «тиран» возникло на заре истории и, как считают ученые, имеет лидийское или фригийское происхождение. В переводе оно означает «повелитель». По прошествии веков это понятие приобрело очень широкое звучание и в наши дни чаще всего используется в переносном значении и подразумевает правление, основанное на деспотизме, а тиранами именуют правителей, власть которых основана на произволе и насилии, а также жестоких, властных людей, мучителей.Среди героев этой книги много государственных и политических деятелей. О них рассказывается в разделах «Тираны-реформаторы» и «Тираны «просвещенные» и «великодушные»». Учитывая, что многие служители религии оказывали огромное влияние на мировую политику и политику отдельных государств, им посвящен самостоятельный раздел «Узурпаторы Божественного замысла». И, наконец, раздел «Провинциальные тираны» повествует об исторических личностях, масштабы деятельности которых были ограничены небольшими территориями, но которые погубили множество людей в силу неограниченности своей тиранической власти.

Валентина Валентиновна Мирошникова , Илья Яковлевич Вагман , Наталья Владимировна Вукина

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное