Читаем Восстание полностью

Почему всеведущая Сикрет Интеллидженс Сервис потерпела поражение в нашей маленькой стране? Одной из причин провала разведки Его Величества являлась привычка думать в одном определенном направлении, что является Врагом Номер Один всякой созидательной мысли. Британские колониальные власти в белых пробковых шлемах привыкли править людьми, далеко отстающими от них по уровню своего развития. Британская разведка формировалась по такому же принципу: в ее распоряжении находились люди, о наборе которых никто и понятия не имел, кроме тех сотрудников, которые непосредственно этим занимались. Великое множество агентов Сикрет Интеллидженс Сервис вербовалось либо игрой на их пристрастии к спиртному, либо на их всепоглощающей любви к деньгам. Ведь всегда кто-то нуждается в деньгах. Другой кто-то тщательно следит за падением собрата и предлагает ему в нужный момент свою дружбу, ’’помощь” или ’’заем”. Дружеские объятия превращаются в мертвую хватку. У того, кто поддался на посулы, требуют подробную информацию.

За это платят приличную мзду. Затем следуют новые задания, за которые, опять-таки, хорошо платят. И горе тому, кто попытается сыграть на кажущемся добрым урчании дряхлого британского льва! Тогда на голову жертвы опускается меч возмездия... Вести дальше борьбу кажется бессмысленным. Жертва все еще пытается бороться с неумолимым роком, но напрасно. Тогда начинается шантаж. ’’Если вы не сообщите нам больше информации, то мы выдадим вас вашим друзьям”. Жертва становится перед ужасающей дилеммой. Ее скольжение по наклонной плоскости продолжается. У нее нет выбора.

Эти методы, которыми пользовалась британская разведка во всем мире с такой эффективностью, превратив свое ремесло почти в искусство, не имели ровно никакого успеха в Эрец Исраэль. Англичане так и не смогли подкупить щедрыми обещаниями и лестью еврейских парней. Бывали, конечно, случаи предательства, но их было мало, и поэтому они не были важны.

Британская разведка также не смогла сыграть здесь на ’’пристрастии” к спиртному. Евреи, в основном, не пьют ни в странах рассеяния, ни в Эрец Исраэль. Евреи вообще непьющий народ. В отличие от Артура Кестлера, я полагаю, что трезвость является одной из самых счастливых характерных особенностей нашего народа. Кестлер не раз жаловался мне на невозможность сговориться с еврейскими поборниками трезвости. Он приводил доводы, что в международных дипломатических кругах принято обычно обговаривать очередное дело за рюмкой-другой спиртного; неспособность пить является в некоторой мере доказательством политического бессилия. Может быть. Следует отметить, однако, что дипломатия за рюмкой виски подобна палке о двух концах. Можно признать, что еврейские руководители до сих пор не доказали своего превосходства в области политического мышления, но это уже определенно не из-за того, что евреи не подвержены слабости к спиртному. Тому есть много причин. Во всяком случае, если я и считаю, что мы должны перенять кое-какие черты у других народов, то уж способность пить определенно не является одной из них. Мне кажется, что другие народы должны учиться у нас, евреев, трезвости.

Британское легкомыслие терпело в Палестине провал за провалом, ибо англичане не брали в расчет серьезность руководителей еврейского подполья. В других нелегальных организациях было немало таких, кто участвовал в боевых операциях подполья не из преданности идеалам, а из страсти к приключениям. В нашем подполье не было искателей приключений или почти не было. В наших рядах плечом к плечу сражались идеалисты, рисковавшие своей жизнью ради спасения своего народа. Ричард Маурер, известный американский журналист и искренний друг еврейского народа, как-то сказал мне: ”Я знаю, ваши ребята сражаются с широко открытыми глазами”.

И это было абсолютной правдой. Наши глаза были действительно широко открыты и видели страдания нашего народа, мощь противника, жизненную необходимость нашей борьбы и опасности, грозившие из-за каждого угла.

День и ночь мы внушали нашим офицерам и приказывали им в свою очередь внушать своим подчиненным, что двумя главными врагами конспирации и секретности являются любопытство и хвастовство. Эти черты человеческого характера истинный конспиратор и разведчик должен предать анафеме. Единым правилом должно быть: ”Не спрашивай и не болтай”. То, что следует знать, должны знать только те, кто обязан это знать. Если это правило не принять за принцип, то подполье ожидает разгром.

Английская разведка настроила множество ушей-локаторов на волну нашего подполья. Они ничего не услышали. Мы окружили себя глухой стеной молчания. В стене, как и в любом другом монолите, под влиянием окружающей среды, появились трещины, но их было ничтожно мало. Британская разведка никогда так и не сумела пробраться к святая святых подполья — Генеральному штабу Иргуна.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых тиранов
100 знаменитых тиранов

Слово «тиран» возникло на заре истории и, как считают ученые, имеет лидийское или фригийское происхождение. В переводе оно означает «повелитель». По прошествии веков это понятие приобрело очень широкое звучание и в наши дни чаще всего используется в переносном значении и подразумевает правление, основанное на деспотизме, а тиранами именуют правителей, власть которых основана на произволе и насилии, а также жестоких, властных людей, мучителей.Среди героев этой книги много государственных и политических деятелей. О них рассказывается в разделах «Тираны-реформаторы» и «Тираны «просвещенные» и «великодушные»». Учитывая, что многие служители религии оказывали огромное влияние на мировую политику и политику отдельных государств, им посвящен самостоятельный раздел «Узурпаторы Божественного замысла». И, наконец, раздел «Провинциальные тираны» повествует об исторических личностях, масштабы деятельности которых были ограничены небольшими территориями, но которые погубили множество людей в силу неограниченности своей тиранической власти.

Валентина Валентиновна Мирошникова , Илья Яковлевич Вагман , Наталья Владимировна Вукина

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное