Восстание

Мы узнали позднее, что именно в то время друзья и соратники Бен-Гуриона убеждали его организовать встречу с нами. Они надеялись, что Бен-Гурион возьмет нас под свое ’’отеческое крыло”, даже если он и не был готов подтвердить свои слова делом.

И все же встреча наша так и не состоялась. Г-н Бен-Гурион колебался. Он сомневался, найдет ли ’’общий язык” со мной. Его намерением, как это выяснилось, было остановить непрекращающиеся боевые атаки Иргун Цваи Леуми на устои Британской империи. Нас уведомили, что хотя Бен-Гурион и был весьма заинтересован в переговорах, он лично не готов к встрече с нами по ряду причин и хотел бы свести меня со своим личным представителем. Нас убедили, что личный представитель Бен-Гуриона был прекрасно обо всем осведомлен и обладал ’’высочайшими” полномочиями.

Мы пошли на эту встречу, и личный представитель Бен-Гуриона встретился с нами, начав беседу с драматическими нотками в голосе.

”Вы держите в своих руках, — сказал он, — инструмент, способный определить судьбу народа. Однако мы считаем себя ответственными за судьбу нашего народа. Крайне нежелательно, чтобы в дополнение к силе, находяйщейся в распоряжении национальных институтов ишува, в Израиле существовала бы еще одна боевая единица. Я надеюсь, что недалек тот день, когда мы будем объединены в одном еврейском государстве. До этого времени желательно, чтобы мы с вами заключили соглашение, которое предотвратило бы всякие вредящие общему делу действия...”.

Я ответил: ”Я не знаю, способна ли борющаяся организация, в деятельности которой я принимаю самое активное участие, решать судьбу народа. Мы только начали бороться и не знаем еще, победим ли мы или потерпим поражение. Возможно и мы надеемся, что так и будет, что мы делаем дело, которое войдет в анналы истории. Но может случиться и так, что наша борьба явится лишь еще одним ’’трагическим эпизодом” в истории нашего народа. Во всяком случае, мы решили сражаться, ибо мы уверены, что не достигнем ничего, ровно ничего, если сражаться не будем. Быть может не мы, а другие пожнут плоды нашей борьбы; но это не имеет для нас ровно никакого значения. Что касается ответственности, то мы также чувствуем себя полностью ответственными за судьбу нашего народа. Все-таки, вы все не так давно были категорически против создания еврейского государства. Сейчас вы изменили взгляды, и это еще одно доказательство нашей правоты. Мы сознаем какую ответственность возложили на себя. К лучшему это, или к худшему. Так обстоит дело”.

Личный представитель Бен-Гуриона заволновался.

”Вы неправы, — сказал он. — Мы, и только мы несем ответственность за судьбу народа. Но не это я собираюсь с вами сейчас обсуждать. Я пришел сказать вам, что абсолютно недопустимо выполнение вами боевых операций по вашей инициативе. Рекомендую все взвесить. Ведь у вас нет никакой информации, во всяком случае, достаточной информации о политическом статусе, положении и видах на будущее. При таком положении, как вы можете знать, необходима ли та или иная операция, или нет? Одним необдуманным шагом вы можете легко свести к нулю все, чего мы с таким трудом достигли!”

’’Во-первых, — ответил я, — у нас имеется информация. Во-вторых, я не верю в ’’большие секреты”. В нынешнюю эпоху радио мы не хуже вас осведомлены обо всем, что происходит”.

Он, конечно, не согласился со мной. ”Я снабжу вас кое-какой информацией, — сказал он, — рассмотрев которую вы увидите, насколько несвоевременно вооруженное выступление против британского режима. У нас есть связи с сэром Уинстоном Черчиллем. Черчилль, как известно, является другом и почитателем сионизма. ’’Старик” предложил нам новый план, приемлемый для Эрец Исраэль. Подробности этого плана пока неизвестны, но ясно, что евреи получат кое-что значительное и весомое. План связан с Трансиорданией. Черчилль сказал: ”Я уже однажды изваял Палестину. Я снова объединю ее и вылеплю Палестину заново, во второй раз”.

”А правда ли, — спросил я, — что сэр Уинстон Черчилль сказал как-то, что он готовится начать решительную борьбу за торжество сионизма, в его понимании этого слова?”

”Да нет, это не совсем так. Черчилль и в самом деле сказал что-то вроде этого. Он объяснил, что он выступил против серьезной оппозиции сионизму в своей партии. Впрочем, он полагается на свой престиж, который, нет нужды говорить, достаточно высок. Он уверен, что его точка зрения восторжествует. Однако сейчас идет война, и пока она не закончится, сэр Уинстон не сможет заняться нашими делами. Он хочет радикального разрешения палестинской проблемы, а это невозможно до окончания войны. Вот почему он сказал, что предпочитает одну большую битву”.

’’Поддерживает ли доктор Вейцман связь с сэром Уинстоном Черчиллем?”

’’Конечно. Фактически, доктор Вейцман имеет свободный доступ к Черчиллю. Последний раз они беседовали совсем недавно. Но Черчилль сказал нашим друзьям в Великобритании после встречи с ним, что ему тяжело разговаривать с доктором Вейцманом. После их последней беседы он не мог уснуть всю ночь...”