Восстание Болотникова 1606–1607

Все источники, откуда мы брали данные о мобилизационных мероприятиях правительства Шуйского, признают неудачу, неизменно постигавшую Шуйского в его попытках возродить свое развалившееся войско. Напомним хотя бы отчет того же П. Благово о его безуспешных стремлениях довести до Москвы набранных в Перми ратных людей. Не менее показателен и провал мобилизации галицких дворян. «Ноября в 18 день, — писали к государю ис полков[797], бояре и воеводы князь Иван Ивановичь Шуйской с товарыщи, что многие дворяня и дети боярские галечене на государеву службу не бывали»[798]. Таким образом, в самый напряженный момент осады Москвы галицкие помещики оказались в «нетчиках», уклоняясь от мобилизации и предпочитая «бегать или хоронитца», как мы узнаем из той же царской грамоты. Характерно при этом, что правительство Василия Шуйского смогло предпринять репрессивные меры против «нетчиков» — галичан — лишь в конце декабря 1606 г., т. е. после поражения Болотникова под Москвой и снятия осады Москвы, послав 27 декабря в Галич специального пристава с предписанием направлять «нетчиков» «на государеву службу» и наказывать продолжающих уклоняться от службы[799]. Иными словами, до этого момента оно было бессильно предпринять какие-либо меры принуждения против галичан.

Столь же определенен и А. Стадницкий в своих показаниях о тщетности усилий правительства Василия Шуйского добиться прихода в Москву подкреплений. Сообщив слух о том, что к Москве якобы идут войска из Новгорода, Пскова и Смоленска, он иронически заключает: «Но по сю пору мы не слышим о них и не видим; наоборот, к противной стороне прибывает in dies [что ни день] войска»[800]. Не менее скептически А. Стадницкий относится и к версии о войске касимовского царя, подчеркивая, что «из всего этого нет ничего»[801]. По свидетельству А. Стадницкого, до 18 ноября вообще, «за исключением 100 пеших из сел (z dy mów), людей в городе не прибыло»[802].

Таким образом, несмотря на все усилия, правительству Василия Шуйского никак не удавалось добиться сколько-нибудь серьезного увеличения войска в Москве. Это делает понятной пессимистическую характеристику «Иного Сказания», где положение в Москве расценивается прямо как отчаянное: «Тогда во граде вси людие в размышлении велицем быша и во отчании о помощи, понеже многие грады царю изменили и приложилися к вором и разбойником; и государство Астороханское от Московского государства отказася; из Великого же Новаграда не бысть войска для ради настоящаго великаго мору»[803]. Комментируя эту характеристику, следует отметить, что содержащийся в ней конкретный факт — отсутствие войска из Новгорода, — находясь в полном соответствии с показаниями А. Стадницкого, подтверждается и Псковской летописью, сообщающей (как мы видели при рассмотрении псковских событий), что во время осады Москвы Болотниковым в Москву из Новгорода нельзя было проехать «от воровских людей»[804]. Это сопоставление с Псковской летописью вместе с тем показывает, что отсутствие новгородского войска в Москве объяснялось далеко не одним только мором в Новгороде.

К третьей группе военных мероприятий Василия Шуйского надо отнести военные действия за пределами Москвы. Эти действия продолжались и во время осады Москвы, причем местом их являлся район Можайска и Волока Дамского. Что заставило правительство Василия Шуйского пойти на посылку из Москвы войск в условиях, когда его так нехватало в самой Москве? Можайск и Волок Дамский открывали дорогу от Москвы к западным областям Русского государства и прежде всего — к Смоленску, сильнейшей военной крепости, на чью помощь Василий Шуйский мог рассчитывать в своей борьбе с Болотниковым. Но в момент осады Москвы Болотниковым и Можайск и Волок Дамский находились в руках восставших и, таким образом, закрывали путь от Смоленска к Москве.

Мы уже приводили разрядную запись о том, как после битвы под Калугой в сентябре 1606 г. «иные воры в те поры Федка Берсень с товарыщи Вязму и Можаеск смутили»[805]. Эти данные разрядов полностью подтверждаются сообщением, сделанным, по приказу Дьва Сапеги, князю Г. Волконскому и А. Иванову. В интерпретации польских кругов переход Дорогобужа и других смоленских пригородов на сторону Болотникова рассматривается как завоевание этих городов: «Писал де к нему из Орши староста Ондрей Сопега, что Северяне собрався и с ними казаки донские ходили войною и взяли было Дорогобуж, и Вязьму, и Можайск, и Борисов город на Боранове, и Везему»[806].