Восстание Болотникова 1606–1607

Гораздо яснее видна вся механика тайных сношений Шуйского с лагерем Болотникова во второй крупной акции Шуйского по подрыву изнутри сил восставших, результатом которой была измена И. Пашкова. Несмотря на то, что в вопросе об И. Пашкове русские источники еще более стремятся скрыть роль Шуйского в подготовке измены И. Пашкова (одна из царских грамот изображает дело даже так, будто И. Пашков был побит «наголову» и взят в плен войсками Шуйского)[871], — факт тайных сношений И. Пашкова с Шуйским с бесспорностью устанавливается данными иностранных источников. Так, Буссов прямо говорит о том, что Пашков «вступил в сношения с врагами в Москве и царем Шуйским» и получил от него «большой подарок золотом и серебром»[872], а Исаак Масса даже утверждает, что И. Пашков «тайно заключил наперед с царем условие (contract) перейти к нему и все свое войско передать московитам»[873].

Современники пытались искать причины измены И. Пашкова в мотивах личного порядка — соперничестве с Болотниковым (Буссов, английская записка). Но, конечно, корни «измены» П. Ляпунова и И. Пашкова лежат в сфере отношений социальных, а не личных.

С. Ф. Платонов верно отметил, что «месяц совместного пребывания у стен столицы показал дворянам-землевладельцам и рабовладельцам, что они находятся в политическом союзе с своими социальными врагами»[874]. Переход П. Ляпунова и И. Пашкова на сторону Василия Шуйского отразил процесс классового размежевания среди участников восстания.

Особенно очевидно это в отношении П. Ляпунова. Крупный политический деятель, он был убежденный защитник крепостничества. Наиболее отчетливо программа П. Ляпунова по крестьянскому вопросу была сформулирована в приговоре первого земского ополчения от 30 июня 1611 г., где выдвигалось требование о том, чтобы крестьян и холопов, бежавших от своих господ, «сыскивать, а по сыску крестьян и людей отдавать назад старым помещикам»[875]. Эта крепостническая программа находилась в полном соответствии с практической деятельностью П. Ляпунова. Сохранился один документ (царская грамота от 14 сентября 1608 г.), с исключительной яркостью обрисовывающий П. Ляпунова в роли беспощадного карателя восставших рязанских крестьян. Из этой грамоты видно, что в наказание за нападение «мужиков» рязанских сел Белоомута, Ловец и Любичи на суда, везшие «хлебные запасы», П. Ляпунов подверг эти села беспощадной расправе: «те села велел воевати и жечь, а людей имать в полон». При этом расправа приняла такие масштабы, что Шуйский вынужден был специальной грамотой запретить П. Ляпунову разрушать «иные села и волости, которые около тех сел блиско, прямят нам», а наказывать лишь «те села и деревни, которые нам не прямят»[876]. Эти факты из позднейшей биографии П. Ляпунова могут служить хорошим материалом для объяснения поведения П. Ляпунова в 1606 г.

Переход П. Ляпунова и его сторонников на сторону Шуйского означал вполне сознательный поворот в позиции рязанских дворян-помещиков: от политики борьбы за власть против Шуйского как выразителя интересов боярства — к политике блока с ним против восставшего крестьянства. С этой точки зрения вполне закономерно то, что и П. Ляпунов и Г. Сумбулов сразу же после своего присоединения к Василию Шуйскому становятся активными участниками в войне с Болотниковым.

Со своей стороны Шуйский всячески стремился демонстрировать сближение с П. Ляпуновым, подчеркивая его заслуги и выражая полное доверие его деятельности. Сохранилась даже специальная благодарственная грамота Шуйского, где заслуги П. Ляпунова изображаются как совершенно исключительные: «а службы твоей, и дородства, и разуму нам и всему Московскому государству нет числа; и ты б как начел, так и совершал»[877]. Вероятно, к этому же времени следует отнести и пожалование Шуйским П. Ляпунову земель в Рязанском уезде из дворцовых сел[878].

Следует, однако, подчеркнуть, что, несмотря на все это, блок П. Ляпунова с Шуйским продолжал сохранять временный характер, и в 1610 г. Ляпуновы принимают участие в свержении Шуйского.

Что касается И. Пашкова, то вопрос о мотивах его «измены» представляется более сложным. С. Ф. Платонов видит причину более позднего по времени перехода И. Пашкова на сторону Шуйского в том, что «служилая мелкота Истомы Пашкова колебалась до последней минуты, не зная куда пристать: к революционным ли отрядам Болотникова, к которым они приближались по степени экономической необеспеченности, или к охранительной среде дворян и детей боярских, к которой они обыкновенно причислялись по форме землевладения и порядку службы»[879].

При всей внешней убедительности это объяснение, однако, не может быть признано удовлетворительным.

В самом деле, при таком объяснении остается совершенно в стороне то, что нам известно о тайных сношениях И. Пашкова с Василием Шуйским и о секретном соглашении, заключенном между ними. Ибо если признать достоверность этих сообщений источников, то трудно говорить о колебаниях И. Пашкова «до последней минуты».