Восстание Болотникова 1606–1607

С другой стороны, это объяснение совершенно не учитывает изменения положения И. Пашкова в самом лагере Болотникова. Выше, рассматривая состав войска, осаждавшего Москву, мы пришли к выводу, что И. Пашкову не удалось удержать того положения, какое он занимал во время похода на Москву, — положения, равного Болотникову. Сопоставляя это обстоятельство с незначительностью величины отряда, оставшегося верным И. Пашкову в момент его измены, мы высказали предположение, что последнее обстоятельство следует объяснить расслоением внутри войска, во главе которого И. Пашков пришел к Москве, и присоединением недворянских элементов этого войска к Болотникову. Такая постановка вопроса находит опору в показании «Нового Летописца» о том, что И. Пашков «отъехал» к Шуйскому «со всеми дворяны и з детми боярскими»[880].

Если теперь обратиться к выяснению личной судьбы И. Пашкова после его перехода на сторону Василия Шуйского, то она оказывается очень сходной с судьбой П. Ляпунова. И подобно тому, как П. Ляпунов становится воеводой в войске Шуйского и принимает участие в походах против Болотникова, так и И. Пашков из «воровского атамана» превращается в служилого человека, причем получает новый, более высокий чин: в разрядных записях вместо сотника Истомы Пашкова мы встречаем уже «голову Истому Иванова сына Пашкова»[881].

В свете всего сказанного мне представляется более правильным не проводить столь резкой грани между И. Пашковым и П. Ляпуновым, как это делает С. Ф. Платонов, а рассматривать обе «измены» как выражение одного и того же процесса разрыва между Болотниковым и примкнувшими к нему дворянско-помещичьими элементами. Самый же факт более поздней «измены» И. Пашкова может быть достаточно удовлетворительно объяснен характером того соглашения, которое было заключено между И. Пашковым и правительством Василия Шуйского.

Раскол в лагере Болотникова и переход на сторону Шуйского П. Ляпунова и И. Пашкова означал крупный успех Шуйского в его борьбе против восстания. Такое изменение в соотношении сил боровшихся сторон неизбежно должно было отразиться на ходе и исходе военных действий под Москвой.

Чисто военная сторона осады Москвы Болотниковым — самый ход военных действий — отражена в источниках сравнительно слабо, и лишь для последнего периода осады материал позволяет осветить военные действия несколько подробнее.

Основным районом сосредоточения сил, осаждавших Москву, были южные и отчасти юго-восточные окрестности Москвы.

В разрядах местоположение войска, осадившего Москву, определяется так: «Пришли под Москву, стали в Коломенском да в Заборье и во многих местех»[882].. В другой редакции разрядной записи к этому перечню местностей добавлена еще Угреша: «а стояли в Коломенском да на Угреше»[883]. Сходным образом определено местонахождение войска восставших и в «Карамзинском Хронографе»: «Пришли под Москву в Коломенское в иные места в Заборское стали близко Москвы»[884].

В иностранных источниках мы находим примерно те же данные, что и в русских. Так, в донесении А. Сапеги литовскому канцлеру Л. Сапеге говорится, что восставшие, «пришед к Москве, стали под Коломенским и Москву осадили»[885]. По свидетельству Исаака Массы, десятитысячный отряд войска, посланного Болотниковым, «подошел к Москве на расстояние одной мили от нее, стал у речки Даниловки и занял селенье Загорье»[886]. По Буссову, И. Пашков стал лагерем «в Котлах (auf der Kattool), приблизительно в миле с четвертью от Москвы»[887].

Центр войска Болотникова находился в селе Коломенском. Именно здесь был устроен укрепленный лагерь, в русских источниках называемый «острогом»[888] а в источниках иностранных — «шанцами» (bescansten)[889] или «обозом»[890]. Исаак Масса подробно рассказывает о том, как был устроен лагерь в селе Заборье. По словам Исаака Массы, после занятия войском Болотникова села Загорья (Заборья) его «тотчас укрепили шанцами». Кроме того, у войска восставших «было несколько сот саней, и поставили их в два и в три ряда одни на другие, и плотно набили сеном и соломою, и несколько раз полили водою, так что все смерзлось, как камень»[891]. по-видимому, и лагерь в селе Коломенском представлял собой сочетание земляных укреплений («шанцев») с «обозом» в собственном смысле слова, т. е. укреплением, образованным из повозок, поставленных рядами вокруг лагеря и преграждавших таким образом доступ в него.

Современники очень высоко оценивали военные достоинства «острога» Болотникова, отмечая, что он был устроен «в земле зело крепко»[892]. И действительно, фортификационное искусство строителей лагеря было продемонстрировано тем, что воеводы Шуйского в течение трех дней не могли разбить острог Болотникова: «по острогу их биша три дни, розбити же острога их не могоша, занеже в земли учинен крепко, сами же от верхового бою огненого укрывахуся под землею, ядра же огненые удушаху кожами сырыми яловичьими»[893].