Восстание Болотникова 1606–1607

Рассмотрение истории текста известия «Рукописи Филарета» позволяет сделать вывод, что своей переработкой текста «Повести» Катырева-Ростовского и внесением в первоначальный текст известия о преследовании Болотникова составитель «Рукописи Филарета» вышел за рамки официальной версии о событиях, затронув, очевидно, то, о чем не следовало говорить. С другой стороны, обращаясь к содержанию этого дополнения (как к той его части, которая была вычеркнута редактором, так и вошедшей в окончательную редакцию «Рукописи Филарета»), нельзя не признать, что данное дополнение сообщает весьма важные сведения. Мы узнаем из него не только о самом факте преследования Болотникова, но и о том, какая часть войска Шуйского участвовала в этом преследовании. Следует отметить, однако, что, будучи весьма интересным и важным по своему содержанию, рассматриваемый текст в литературном отношении производит впечатление неотделанного чернового текста. Этим черновым характером «Рукописи Филарета» объясняются и отдельные дефекты текста. В частности, и в том месте, где говорится о преследовании смольнянами бежавших «Северских людей», имеется явный пропуск слова «побегоша» (или подобного ему): вместо «Сиверские ж людие и смольняня гнаша по них» следовало бы: «Сиверские люди побегоша и смольняня гнаша по них». Дефектность данного текста явилась причиной того, что первый исследователь «Рукописи Филарета», А. Кондратьев, не заметив отмеченного нами пропуска, понял это место как утверждение автора «Рукописи Филарета» о... преследовании северянами и смольнянами воевод Шуйского («автор далее сбивается и примешивает смольнян уже к недругам Василия Шуйского, вместе с жителями Северской области»), что дало основание А. Кондратьеву обвинить автора «Рукописи Филарета» в том, что как только он «отступает от хронографа Кубасова (так А. Кондратьев называет «Повесть» Катырева-Ростовского. — И. С.), так почти всегда спутывается и противоречит тому, что говорил раньше, придерживаясь хронографа»[1011].

В данном случае, однако, в путанице оказался повинен не «составитель рукописи», а сам А. Кондратьев. Напротив, известие «Рукописи Филарета» сообщает нам то, что тщательно скрывают официальные источники: разряды и «Новый Летописец».

Свидетельство «Рукописи Филарета» позволяет сделать вывод о том, что после поражения Болотникова в Котлах и Коломенском часть войска Шуйского возвратилась в Москву, а другая часть — «Смольняне» — была направлена преследовать Болотникова. Если вспомнить, что войско Шуйского, участвовавшее в сражении 2 декабря, состояло из двух «полков», одним из которых командовал М. В. Скопин-Шуйский, а другим (ядро которого составляли смольняне) — И. И. Шуйский, то, очевидно, известие «Рукописи Филарета» следует понимать так: полк М. В. Скопина-Шуйского вернулся в Москву, полк же И. И. Шуйского (весь или часть его) был брошен в погоню за Болотниковым. Сопоставляя эти данные с записями В. Диаментовского, естественно поставить вопрос: не был ли именно Д. И. Шуйский во главе «Смольнян», точнее, во главе того войска, о котором сообщает «Рукопись Филарета», говоря о преследовании Болотникова?

Ответ на этот вопрос дает третий источник, сообщающий о преследовании Болотникова воеводами Шуйского. Этим источником является заявление, сделанное по поручению Льва Сапеги князю Волконскому. В этом заявлении последний этап борьбы под Москвой рисуется следующим образом: «Государь ваш посылал на них («Северян» и «Донских казаков», как называется в польском заявлении войско Болотникова. — И. С.) с Москвы многую рать з братьеми своими со князем Дмитреем и со князем Иваном Ивановичи, и со князем Михаилом Васильевичем, и бояр и воевод. и тех Северян многих побили, больши 20 000, а иные побежали х Колуге, и за ними де пошли государевы братья и в Колуге... их осадили. А к Дорогобужу де и к Вязьме и к Можайску ходили Смольняне, и те городы опять к государю отворотили»[1012].

Сообщение Л. Сапеги, таким образом, полностью совпадает и с записями В. Диаментовского и с известием «Рукописи Филарета». В то же время оно является гораздо более полным и точным. На основании этого заявления можно, уже не в порядке предположения, а гораздо более уверенно, говорить о том, что события, связанные с последним сражением под Москвой, имели две фазы: 1) само сражение, в котором со стороны Василия Шуйского участвовало все войско во главе с Д. И. и И. И. Шуйскими и М. В. Скопиным-Шуйским, и 2) преследование войска Болотникова, «побежавшего» к Калуге; в этой операции участвовали уже только «государевы братья», т. е. Д. И. и И. И. Шуйские: М. В. Скопин-Шуйский же участия не принимал. Наконец, сообщение Л. Сапеги называет также и «Смольнян», связывая с их действиями «поворачивание к государю» Дорогобужа, Вязьмы и Можайска.