Восстание Болотникова 1606–1607

1. Падение Тулы произошло в результате принесения повинной царю осажденными, во главе с Болотниковым, выдавшими Шуйскому «царевича» Петра.

2. Тула капитулировала на основе соглашения между Болотниковым и Шуйским, по условиям которого царь обещал помилование участникам борьбы в Туле и гарантировал сохранение жизни и свободы «царевичу» Петру и Болотникову; но это соглашение и клятва Шуйского были им нарушены, и Петр и Болотников казнены.

3. Петр и Болотников были выданы Шуйскому самими «тульскими сидельцами», впустившими в Тулу воевод Шуйского и целовавшими крест царю.

Из этих трех версий наибольший скептицизм вызывает, естественно, первая версия — версия царских грамот. Мы уже неоднократно отмечали, что сознательное извращение событий и прямая ложь являлись одним из излюбленных методов, применявшихся правительством Шуйского в политической борьбе.

Образцом применения такого приема могут служить грамоты, рассылавшиеся по городам после сражения 2 декабря 1606 г., где Шуйский изображает перешедшего на его сторону И. Пашкова как взятого в плен, а Тулу и Калугу называет в числе городов, «добивших» царю челом[1500].

Еще более ярким примером сознательной лжи Шуйского является грамота пермскому воеводе от 26 мая 1607 г., в которой Шуйский, со ссылкой на то, что «мая в 19 день писали к нам из Асторохани боярин наш и воевода Федор Иванович Шереметев с товарыщи», заявляет, что «астороханские и терские изменники, воры и богоотступники, узнав свои воровския затейныя вины, нам добили челом и крест нам все целовали»[1501]. Царь предписывал воеводе объявить о принесении повинной астраханцами во всеобщее сведение и устроить торжественную церковную службу по случаю победы царя. В действительности, однако, никакой победы не было, и астраханцы не только не «добили челом» Шуйскому, но, напротив, своей борьбой против Шереметева вынудили Шуйского приказать осенью 1607 г. Шереметеву отступить с своим войском от Астрахани к Царицыну[1502].

Особый интерес майской грамоты Шуйского по случаю мнимого «обращения» Астрахани состоит в том, что сопоставление ее с октябрьскими грамотами в связи со взятием Тулы обнаруживает полное тождество выражений, в которых сообщается о «победах» царя:

Грамота от 26 мая 1607 г.

«...божиею милостью и пречистый богородицы молитвами и великих чудотворцев Астороханские и Терские изменники, воры и богоотступники, узнав свои воровские затейные вины, нам добили челом и крест нам все целовали».

(предписание сообщить о победе царя) «пермичам посадским и торговым и всяким людем».

«...и они, то слыша хвалу богу воздали, и молили всемилостиваго бога и пречистую его матерь и всех святых о великих чудесех божиих, и о нашем многолетним здравье, и о всем православном христианстве».

(СГГиД, Т. II, № 153.)

Грамота от 13 октября 1607 г.

«...божиею милостию и пречистыя богородицы и великих чудотворцев молитвами, и нового страстотерпца благоверного царевича князя Дмитрея Ивановича помощию и заступлением..., все Тульские сидельцы, узнав свои вины, нам великому государю добили челом и крест нам целовали».

(предписание идти с грамотой в соборную церковь) «а с вами... всякие торговые и посадские люди, пермичи и приезжих городов».

«...и о том бы есте неизреченном милосердии божии воздали хвалу всесильному, в троице славимому богу, и пречистой его матери, и великим чудотворцом… а молили бы есте бога о нашем царском многолетном здравии и о всем православном христианстве».

(СГГиД, т. II, № 154.)

Таким образом, в обоих случаях в грамотах использован один и тот же формуляр, представляющий собой официальную формулу, употреблявшуюся правительством Шуйского для извещения населения о победах царя над восставшими. Отсюда следует, что формула октябрьских грамот о том, что «тульские сидельцы, узнав свои вины... добили челом», столь же мало заслуживает доверия, как грамота от 26 мая 1607 г., где мы встречаем эту же формулу в применении к «астраханским изменникам».

Гораздо более вероятной и правдоподобной представляется версия «Карамзинского Хронографа», что «царевич» Петр и Болотников были выданы Шуйскому самими «тульскими сидельцами», чтобы этой ценой спасти себе жизнь.

Общий характер «Карамзинского Хронографа» как источника; подробность и обстоятельность его рассказа об осаде Тулы и вообще о Тульском походе Шуйского; насыщенность известия о падении Тулы рядом конкретных деталей (вроде указания на количество перебежчиков из Тулы: «человек по сту и по двести и по триста на день») — все это говорит в пользу достоверности его известия. К этому надо добавить, что и рассказ «Нового Летописца» скорее ведет нас к версии «Карамзинского Хронографа», чем к версии царских грамот, умалчивая о «битье челом» царю и употребляя выражение «взяша» при рассказе о судьбе руководителей восстания («вора Петрушку взяша, и угодника его, всей крови заводчика, князя Григорья Шаховского; ту же взяша Ивана Болотникова и иных воров»).