Восставшие из небытия. Антология писателей Ди-Пи и второй эмиграции.

Ты хочешь, чтоб было доступно небо
И чтоб тихо входили причуды любви
Как на картинке: привычная треба,
Добрый священник и все – свои.
Я тоже ищу философский камень —
На яростном рынке купить уют
И за сыпучий песок минут
Отдать созданное веками.

Ах! Это значит: любовь и воля,

На сизом пруду голубая ладья,
И песни твои, и немножко боли, —
Гуашь и сепия бытия!..

«Рано утром и каждый вечер…»

Рано утром и каждый вечер
Возношу, рассыпаю мечты.
– Ничего не отвечу… —
Осторожно сказала ты.
Что ж мне делать с ночами и днями?
Туго-туго натянута нить.
Я томлюсь, утешаюсь снами,
Жгучей мыслью – упасть и не жить.
Упаду, и когда с участьем
Кто-то скажет об этом тебе.
Ты подумай: Вот лучшее счастье —
Быть покорным своей судьбе.
Пусть другие в то утро иль вечер
На лицо мне накинут платок —
Не входи. Ничего не отвечу.
Я сказал тебе все, что мог.

«Нашим счастьем мы оба довольны…»

Нашим счастьем мы оба довольны.
По ночам над сугробами – жуть.
Иногда ты целуешь так больно,
Что почти не даешь вздохнуть.

Все хочу я припомнить что-то.

И пожалуй, припомню. В бреду.
Не оставь меня верной заботой,
Если скоро с ума я сойду.

Мечтанье

Один к другому плотно жмутся дни,
И стала память по иному емкой,
Всё помнится, лишь радости одни —
Огни далекие. Холодною поземкой
Порою застилаются они.

Судьба и старость. Перед ними – я.

О, Господи! Как жизнь отяжелела…
Но и она давно уж не моя…
Немного радости, несложный мир, семья
И за окном – знакомые пределы.

Сочельник

Тихий снег. А по заулкам – шорох.
Входит ночь в пустынное село.
И в простых, домашних разговорах
Ласковое время потекло.

Самовар задумчиво и тонко

Про себя припоминает сны.
На столе – не скатерть, а клеенка,
Сизая, с оттенком желтизны.

Темный чай в узорчатом стакане,

Белый хлеб и золотистый мед.
Это – детство. Боль воспоминаний —
Как любовь: пришла и не уйдет.

Не унять и никогда не скинуть!..

В тот Сочельник, медленный с утра,
Я твердил, что елку передвинуть
На средину горницы пора.

Чтоб с рассветом славильщики пели

И смотрели искоса туда,
Где трепещет на вершине ели
Радостью серебряной звезда.

Тихий снег и этот шорох дальний…

Сердце – как от боли уберечь,
Если нету ничего печальней
Вот таких с самим собою встреч?..

Пенаты

Вошел и – пьян, хотя и не пил:
Уже с порога – вольный ветер,
А дальше – сонм великолепий, —
Все эти вещи, да – вот эти…

Струится занавесь в гостиной,

И дружелюбен книжный шкаф,
И удивленно (но не длинно)
Целует тишь, к лицу припав.

Ведь только здесь – «покой и воля»,

Где все – свое, где сам ты – свой.
– Садись, покурим, Домовой,
Нам ничего не надо боле.

«За древней церковью – кладбищенская немочь…»