Восставший из ада. Ночной народ

– Бун был невиновен.

– И остается невиновен, где бы ни прятался. А это проблема, потому что он знает, как обстоит дело, и однажды может убедить кого-нибудь в правде.

– И ты хочешь его остановить?

– А ты бы не хотела? Как я расстарался, чтобы он погиб виновным. Даже лично всадил в него пулю – и все же он встал и пошел.

– Мне сказали, что он мертв. Они были уверены.

– Морг открыли изнутри. Это тебе не сказали? На ручке были его отпечатки пальцев; его следы – на полу: это тебе не сказали? Нет, конечно, нет. Но я говорю. Я знаю. Бун жив. И готов спорить, твоя смерть вытащит его из норы. Ему придется показаться.

Медленно, не прекращая говорить, он поднимал нож.

– Пусть даже только для того, чтобы оплакать.

Внезапно он оказался рядом. Она подняла кинжал, убивший Шерил, между собой и его натиском. Это его замедлило, но не остановило.

– И ты правда сможешь? – сказал он. – Я так не думаю. Говорю по опыту. Люди малодушны, даже когда на кону стоит жизнь. А этот нож, понятно, уже затуплен о бедняжку Шерил. Придется тебе постараться, чтобы произвести эффект.

Он говорил почти игриво, все еще наступая.

– Но хотелось бы взглянуть, как ты попробуешь, – сказал он. – Правда хотелось бы. Взглянуть.

Уголком глаза она заметила, что поравнялась со стопкой тарелок – всего в дюймах от локтя. Подарят ли они ей время, чтобы добраться до двери? В поножовщине с этим маньяком ей не победить, здесь нет никаких сомнений. Но перехитрить она его еще может.

– Давай. Попробуй. Убей меня, если сможешь. За Буна. За бедного безумного Буна…

Когда слова перешли в смех, она выкинула раненую руку к тарелкам, загребла и метнула на пол перед Деккером. Последовала вторая стопка, и третья, фарфоровые осколки разлетались во все стороны. Он отступил, закрывая руками лицо, чтобы защититься, и она, воспользовавшись шансом, пока могла, ринулась к арке. Звуки погони настигли ее, когда она уже оказалась в ресторане. К этому времени форы хватало, чтобы достичь входной двери и метнуться наружу, на улицу. Вновь оказавшись на тротуаре, она тут же обернулась лицом к двери, через которую должен был выйти и он. Но в его намерения не входило показываться на свету.

– Умная сучка, – сказал он из тьмы. – Я до тебя доберусь. Когда доберусь до Буна, вернусь за тобой; до тех пор просто считай свои вдохи.

Не сводя глаз с двери, она пятилась по тротуару к машине. Только теперь осознала, что все еще несет орудие убийства – при этом сжимая его так крепко, что едва не сроднилась с ним. Не оставалось ничего другого, кроме как забрать нож с собой и передать вместе с показаниями полиции. Находясь спиной к машине, Лори открыла дверь и села, отвернувшись от сгоревшего здания, только когда закрыла замки. Тогда она бросила нож на пол перед пассажирским сиденьем, завела двигатель и сорвалась с места.

3

Выбор сводился к следующему: полиция – или Мидиан. Ночь допроса – или возвращение в некрополь. Если выбрать первое, она не сможет предупредить Буна о намерениях Деккера. Но если предположить, что Деккер лгал и Бун не пережил расстрел? Она не только сбежит с места преступления, но и окажется в руках Ночного народа – причем без толку.

Вчера бы она выбрала полицию. Доверила бы их процедурам развеять тайны, привлечь Деккера к ответственности. Но вчера она считала зверей за зверей, а детей – за детей; думала, что в земле живут только мертвые и что они обретают там покой. Думала, что врачи исцеляют; и что, когда с лица срывают маску, она скажет: «Ну разумеется, это лицо безумца».

Все не так; все совсем не так. Вчерашние убеждения пошли к черту. Правдой может быть что угодно.

Бун может быть жив.

Она поехала в Мидиан.

XII Наверху и внизу

1

Видения пришли на полпути, вызванные последствиями шока и кровопотерей из перевязанной, но раненой руки. Начались, как снег, летящий на лобовое стекло: снежники света, презревшие препятствие и с визгом проносящиеся мимо нее. По мере того как Лори погружалась в сонное состояние, ей казалось, как на нее летят лица и отдельные моменты жизни, словно зародыши, что-то шептавшие, кувыркаясь мимо. Зрелище ее не напугало, скорее, напротив, это как будто подтверждало порожденный галлюцинирующим мозгом сценарий: что она, как Бун, заговорена. Ничто не причинит ей вреда – не сегодня. Хотя порезанная рука уже онемела так, что не могла сжимать руль, вынуждая ее вести машину одной рукой по неосвещенной дороге на полной скорости, судьба не дала бы пережить нападение Деккера только ради того, чтобы убить Лори на шоссе.

В воздухе разливалось воссоединение. Вот почему явились видения, которые мчались на свет фар и перескакивали машину, чтобы взрываться над ней снопами белого света. Они привечали ее.

В Мидиане.

2

Раз она взглянула в зеркало, и позади померещилась машина с выключенными фарами. Но стоило взглянуть еще – и уже ничего не было. Возможно, и не было никогда. Впереди лежал город, дома, ослепленные светом ее фар. Она проехала по главной улице до самых кладбищенских ворот.