Восточные славяне накануне государственности

В пользу этого тезиса историк приводит аргументы, которые, на наш взгляд, являются неубедительными. Во-первых, как он указывает, при описании «племенных собраний» ни разу не употреблён собственно термин «вече», из чего исследователь заключает, что «это понятие по отношению к «племенам» не употреблялось сознательно (курсив П.В. Лукина. – М.Ж.)». Мы бы не рискнули на основании всего четырёх известий делать такой радикальный вывод, так как совершенно одинаковые явления древнерусской политической жизни XII–XIII вв. могут как называться, так и не называться в источниках «вечем» и нет каких-либо оснований разграничивать их и говорить о том, что в зависимости от наличия/отсутствия в описывающем их источнике термина «вече» данные явления имели разную институциональную основу. Достаточно сказать о том, что при описании одного и того же события в одних летописях слово «вече» может употребляться, в то время как в других мы его не находим (подборку соответствующих примеров и их анализ см. в работе Т.Л. Вилкул: Вилкул 2009: 26–31). И в большинстве случаев применительно к народным собраниям «классического» времени летописцы не применяли термин «вече», что и неудивительно: они писали не для современных историков, а для своих современников, которым и так всё было понятно. Такие термины, как «ръша», «сдумавше», «собрашася», летописцы традиционно применяли именно к вечевой деятельности древнерусских горожан, и этими же самыми терминами они описывают восточнославянские «племенные собрания».

Второй аргумент П.В. Лукина состоит в том, что «гипотетические «племенные собрания» никак не связываются летописцами с городами» (Лукин 2004: 86). Но и он очень шаток. Само существование «градов» у восточнославянских «племен», бывших, очевидно, их политико-административными центрами, не раз подчёркивается летописью (ПСРЛ. I: 6, 9, 10, 55, 58). При этом характерна взаимозаменяемость понятий «град» и «род»: если Повесть временных лет в легенде о призвании варягов говорит о том, что из-за бескняжья «въста родъ на родъ», то в Новгородской I летописи сообщается, что «въсташа градъ на градъ» (ПСРЛ. III: 106). И из того, что в четырёх наших известиях о «племенном вече» специально не отмечена его связь с городами, не следует ровным счётом ничего. При этом если мы внимательно вчитаемся в рассказ о восстании древлян против игорева произвола, то увидим, что сначала они «сдумавше со княземъ своимъ Маломъ», а затем «вышедше изъ града Изъкоръстеня», в котором, очевидно, и проходило их «племенное собрание».

Но в то же время в свете сказанного выше о перестройке социально-политической структуры древнерусского общества на рубеже X–XI вв., о «переносе городов», о разгроме «племенных» князей и знати можно полагать, что определённая дискретность между «племенными собраниями» и «классическим вечем» всё же имела место. На какое-то время, по всей видимости, деятельность народных собраний замерла, чтобы затем вспыхнуть с новой силой.

* * *

Рассмотрим имеющиеся данные о коллективных социально-политических акциях жителей древнерусских городов и их общественном самоуправлении домонгольской эпохи. Первые данные о городских вечевых общинах, с которыми вынуждены считаться князья Рюриковичи, относятся к концу X в.

В 968 г., когда Святослав вёл борьбу с Византией и Киев был осаждён печенегами, «собрашеся людье оноя страны Днепра (Левобережья. – М.Ж.) в лодьяхъ, об ону страну стояху, и не бе льзе внити в Киевъ ни единому ихъ, ни изъ града к онемъ. Въстужиша людье въ граде и реша: «Не ли ли кого, иже бы моглъ на ону страну дойти и рече имъ; аще кто не приступить с утра, предатися имамъ печенегомъ?» И рече единъ отрокъ: «Азъ прейду». И реша: «Иди» (ПСРЛ. I: 65–66).

Благодаря помощи с Левобережья удалось отогнать печенегов, после чего «послаша кияне къ Святославу, глаголюще: «Ты, княже, чюжея земли ищеши и блюдеши, а своея ся охабивъ, малы бо насъ не взяша печенези, и матерь твою и дети твои. Аще не поидеши, ни обраниши насъ, да паки ны возмуть. Аще ти не жаль очины своея, ни матере, стары суща, и детий своих» (ПСРЛ. I: 67).

Здесь впервые перед нами предстаёт достаточно организованное общество «киян», которые обороняют город, совместно принимают важное для города решение и в качестве самостоятельного субъекта политической жизни направляют посольство к Святославу с изъявлением своего недовольства его политикой. Самостоятельной силой предстают и «людье оноя страны Днепра».