Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти

Ленин постоянно говорил об объективной и абсолютной истине, но это не помешало ему требовать, чтобы социалистические писатели и художники следовали принципу партийности. В течение всей своей карьеры он поступал так даже в тех случаях, когда нарушались элементарные правила научных приличий.

Разумеется, ленинская непоследовательность в определении правящего класса в России не имела никакого научного оправдания. А его ловкая словесная эквилибристика на стокгольмских дебатах, посвященных реставрации азиатчины в России, и после них свидетельствовала о том, что он готов и в будущем искажать истину[133].

Угроза азиатской реставрации

Готовясь в 1906 году к Стокгольмскому съезду Российской социал-демократической партии, Плеханов, говоря от имени меньшевиков, выступил против ленинского плана национализации земли. Споры на съезде и последующие высказывания Ленина показали, что аргументы Плеханова его сильно огорчили, ибо тот, вспомнив об азиатском наследстве России, предупредил о вероятности реставрации азиатчины.

Причины предупреждения Плеханова вполне понятны. Воодушевленный событиями 1905 года, Ленин верил, что социал-демократическая партия сможет захватить власть, если ее поддержит немногочисленный рабочий класс России и многочисленное крестьянство. Чтобы добиться поддержки крестьян, он предложил внести в программу РСДРП пункт о национализации земли.

Плеханов же назвал идею о захвате власти преждевременной, а план национализации земли потенциально реакционным. Такая политика, по его мнению, вместо того чтобы оторвать землю и тех, кто ее обрабатывает, от государства, оставит «нетронутым существующий старый азиатский порядок» и тем самым будет способствовать его реставрации (Протоколы объединительного съезда РСДРП, прошедшего в Стокгольме в 1906 году).

Подобная перспектива ужаснула Ленина, и он назвал ее «реставрацией азиатского способа производства», и возвращением к азиатчине.

Плеханов, развивая эту тему, сослался на высказывание Маркса и Энгельса о том, что во время монгольского ига Россия стала полуазиатской страной и, несмотря на огромные перемены, осталась ею даже после освобождения крестьян (Плеханов Г.В. Протоколы съезда). Он заметил, что в 1762 году помещики сделались владельцами своих бывших служебных земель, освободившись от прежней обязанности служить правительству, в то время как крестьяне продолжали получать землю от государства и помещиков. Возмущенные такой потрясающей несправедливостью, крестьяне хотели, чтобы была восстановлена прежняя система контроля за землей.

Признавая революционный аспект этой позиции, Плеханов в то же время опасался того, что он называл ее реакционным подтекстом. После реставрации старого экономического и управленческого порядка колесо русской истории могло начать вращение в обратную сторону. Приведя пример китайского общественного деятеля Ван-Аныпи, который, по слухам, хотел сделать государство владельцем всей земли в стране, а чиновников – управляющими всем производством, Плеханов воскликнул: «Мы не ждем ничего иного, кроме вреда от проектов русских Ваныпихов, и приложим все усилия, чтобы сделать эти проекты невозможными, как с экономической, так и политической точек зрения. Мы не хотим никакой китайщины!»

Помня об опыте китайцев, Плеханов выступил против программы Ленина, стремившегося установить диктатуру, основанную на пролетарском меньшинстве, которое не сможет помешать реставрации. Вместо этого он предложил провести муниципализацию земли, которая позволит органам самоуправления взять земли в свои руки и создать преграду на пути реакции.

Но могла ли муниципализация земли стать достаточно сильной, чтобы противостоять бесконечно более мощной власти нового государства, которое стремился создать Ленин? Вряд ли. Могла ли она стать достаточно сильной, чтобы удержать в границах разумного разновидность старой деспотической бюрократии, которой должны были достаться все плоды будущей реставрации? Вероятность такого развития событий существовала, хотя Ленин уверял, что реставрация невозможна.

Но какими бы ни были последствия муниципализации, Плеханов, несомненно, стоял на прочной почве, когда указывал на азиатское наследство, доставшееся России, и когда подчеркивал необходимость устранения того экономического фундамента, благодаря которому русский народ все больше и больше приближался к азиатчине. Такая формулировка доказывает, что Плеханов в ходе споров, в соответствии с идеями Маркса и Энгельса, открыто заявил, что в России, даже после отмены крепостного права, по-прежнему царит восточный деспотизм, хотя и сильно ослабленный. Из этого заключения он сделал логический вывод о том, что поражение революции, на которую возлагают столько надежд, приведет к реставрации азиатчины.