Восточный вал

Скрестив руки на подбрюшье, фюрер с погребальной тоской осмотрел собравшихся. Вопрос о том, может ли он рассчитывать на их достойное отношение к идее «Восточного вала», представал во всей своей занудной риторичности: конечно же, не может! Эти люди давно потеряли веру в стойкость своих солдат, а значит, и в победу. Но что он мог предпринять?!

Оракул – в толпе глухих; мудрец – перед сборищем юродивых, мессия – посреди пустыни, устланной телами павших телом и духом, он, фюрер, видел теперь свое призвание не столько в том, чтобы вновь поднять народ, вывести его из погибельной пустыни и спасти; сколько в том, чтобы до конца оставаться верным своему призванию и провидению, до конца оставаться пророком и мессией.

Непонятый, преданный и превратно истолкованный, он оставался теперь в духовном одиночестве вождя-изгоя, окруженного последней горсткой приближенных, жмущихся к нему и прозябающих у его ног. И не было у него выбора, и не было надежды. Единственное, что у него оставалось, так это только ему открывающийся, только его видению и пониманию доступный идеал «истинного германца» истинной Великой Германии.

– Послушайте, Гиммлер!

– Да, мой фюрер, – откликнулся один из этих, «прозябающих у ног его».

– Где-то вот здесь, – постучал он костяшками пальцев по карте в районе Одера, – мы уже давно создаем особый оборонительный район СС.

– Вы правы, мой фюрер: подземную «СС-Франконию». На правом берегу Одера. Она уже возникла вот здесь, – указал точку на карте несостоявшийся король обеих, наземной и подземной, Франконий, – в районе Мезерица, как дополнение к уже существующему «Мезерицкому укрепрайону».

– В свое время я уже бывал там, но очень давно. Объясните-ка мне, во что в конечном итоге превратится этот подземный город СС? – с неподдельной заинтригованностью спросил Гитлер, только теперь усаживаясь в кресло и, величественным движением руки усаживая всех остальных.

– Все мои соображения были изложены в обстоятельном докладе, который…

– Чуть поподробнее, Генрих, поподробнее, – умиротворенно подбодрил его фюрер таким голосом, словно бормотал эти слова уже в полусне.

2

Бригаденфюрер медленно поднялся и, стараясь не отводить взгляда от Фризского Чудовища, прошелся по старательно обшитому деревянными брусками кабинету. Вся мебель здесь была грубо сколоченной, не обтянутой ни кожей, ни тканью; и попадавший сюда впервые чувствовал себя так, словно оказался в старинном пивном погребке.

Вышагивая, фон Риттер гулко отстукивал подковами по дощатому настилу, и каждый шаг его эхом отзывался в куполообразном, оснащенном тщательно замаскированным воздухопроводом потолке.

Узнав, что выбором места для своей главной полевой ставки Гитлер обязан Фризскому Чудовищу, бригаденфюрер сразу же начал воспринимать его с куда большим уважением. Он вдруг понял, что совершенно не знает, что за человек перед ним. Раньше фон Риттеру казалось, что фриз «возник» только здесь, в «Лагере дождевого червя». Ему и в голову не приходило, что фюрер, – а значит, и Гиммлер, Кальтенбруннер, Мюллер, Шелленберг, – знали о существовании Крайза задолго до его появления в этом подземелье.

– Что ж, такова воля Германии, – проговорил он, останавливаясь за спиной у Фризского Чудовища. – Вы сообщили мне немало важного и интересного, унтерштурмфюрер. Но самое интересное, как я понимаю, ожидает меня впереди. Сейчас мы поднимаемся в Черный Каньон, о котором отныне я должен знать все.

– Молитвами всех святых, – опустил Крайз кулаки, словно две гири, на стол. И трудно было понять, что скрывается за этим его словом: то ли отказ, то ли согласие.

– Отныне я должен знать все, – еще решительнее подтвердил фон Риттер. – Значительно больше, нежели знал мой предшественник. На это получено согласие Гиммлера и, естественно, Скорцени, – добавил на всякий случай, зная, что к обер-диверсанту у Фризского Чудовища особое отношение. – Война приближается к своему завершающему этапу.

– Это верно, бригаденфюрер, войну мы проиграли.

– И может случиться так, что военно-административный штаб Германии, главная ее ставка, окажется здесь, в «СС-Франконии». Вот почему впредь я обязан знать о вас, унтерштурмфюрер Крайз, все, решительно все: о ваших связях с Высшими Посвященными; о том, кто вы на самом деле и каким образом попали в это чертово подземелье.

– Всего не может знать никто, – невозмутимо возразил Крайз, однако генерал не пожелал выслушивать его.

– И не вздумайте впредь предпринимать против меня нечто подобное тому, что вы недавно пытались предпринять, сковывая мою волю. Ибо для того, чтобы пристрелить вас или живьем швырнуть в крематорий, моей воли всегда хватит.

– Некоторых так и швыряют, – мрачно признал Крайз. – Немало людей погибло именно так.

За этими словами уже просматривалось пламя бунта. Фризское Чудовище бросал обвинение в лицо не только бригаденфюреру, но и всему режиму, всей системе власти.