Восток в философско-исторической концепции К. Маркса и Ф. Энгельса

Чтобы судить об эволюции взглядов К. Маркса и Ф. Энгельса на характер восточного общества к 80-м годам, обратимся к поучительному рассуждению Ф. Энгельса из неопубликованной при его жизни работы «Франкский период». Ф. Энгельс писал: «Таким образом, народ растворился в союзе мелких сельских общин, между которыми не существовало никакой – или почти никакой – экономической связи, так как каждая марка удовлетворяла свои потребности собственным производством, а отдельные соседние марки производили к тому же почти в точности те же самые продукты. Обмен между ними был поэтому почти невозможен. Вследствие такого состава народа только из мелких общин, экономические интересы которых были, правда, одинаковые, но именно поэтому и не общие, условием дальнейшего существования нации становится государственная власть, возникающая не из их среды, а враждебно им противостоящая и все более их эксплуатирующая.

Форма этой государственной власти опять-таки обусловлена той формой, которую имеют к этому времени общины. Там, где она возникает, – как у арийских азиатских народов и у русских, – в период, когда община обрабатывает землю еще сообща или, по крайней мере, передает только во временное пользование отдельным семьям, где, таким образом, еще не образовалась частная собственность на землю, – там государственная власть появляется в форме деспотизма»[174]. Это очень важное рассуждение, прямо относящееся к нашему вопросу. Его значение становится понятным, если обратить внимание на присущую ему характерную особенность. Рассуждению придана полемическая форма. Ф. Энгельс как бы спорит с кем-то. Так, подчеркивается, что между сельскими общинами «не существовало никакой – или почти никакой – экономической связи», что «обмен между ними был… почти невозможен», далее, что государство, выражающее одинаковые, но не общие интересы общин, возникает «не из их среды» и т.д. Нетрудно заметить из характера этих негативных замечаний, что Ф. Энгельс ведет полемику со своими прежними взглядами. Это – самокритика исследователя, преодолевающего собственное устаревшее понимание проблемы.

В самом деле, вникнем в смысл этих «не».

«Не существовало никакой – или почти никакой – экономической связи…» между общинами. Это – радикальное отрицание роли товарного обмена в процессе превращения изолированных сельских общин в элементы социального целого. Хотя и раньше К. Маркс и Ф. Энгельс видели, что связь между общинами на Востоке создается не обменом, а патриархально-государственными отношениями, тем не менее именно в результатах воздействия обмена на сферу государства они находили основания для того, чтобы рассматривать историю Востока как преодоление естественного состояния. Так, воздействием товарного обмена объяснялось, в частности, превращение правящих лиц восточного общества в господствующий класс. Теперь вопреки всему этому Ф. Энгельс утверждает: обмен между общинами не получил или почти не получил развития. Личные отношения Востока социальны сами по себе – таков позитивный смысл новых утверждений Ф. Энгельса о роли товарного производства.

Любопытно, что взгляды советских востоковедов в вопросе о роли товарного производства претерпевают, по-видимому, известное изменение, общее направление которого совпадает с направленностью эволюции взглядов К. Маркса и Ф. Энгельса. Так, в начале 30-х годов В.В. Струве был склонен находить столь развитое товарное производство на древнем Востоке, что писал об «обширном рынке», обнимавшем весь этот район[175]. Последующие исследования показали, однако, что дело обстоит иначе, что правомернее говорить о более чем скромных размерах товарного производства. Например, И.М. Дьяконов считает, что хозяйственный строй древней Месопотамии мог принимать различные формы, но это был неизменно строй натурального хозяйства[176].

Что касается К. Маркса и Ф. Энгельса, то для них отрицание важной роли товарного производства на Востоке имело, по-видимому, своим следствием критическое преодоление представлений о наличии в восточном обществе классовой дифференциации, которая рассматривалась как прямой результат деформирующего воздействия обмена на патриархальные связи. В самом деле, если классами называть такие группы людей, которые пребывают в неодинаковом отношении к средствам производства (собственники и лишенные собственности) вследствие развития вещных отношений, то социальные антагонизмы в условиях общества, основанном на господстве личных отношений, было бы неверно называть классовыми.