Вот брат твой!..

Все это Яшка помнил, но пока что не торопился, решая, куда лучше целить, чтобы положить лосиху сразу. Берданка — не ружье, у нее калибр не тот, и если с первого выстрела не попадешь в убойное место — считай, зря потратил патрон. Вернее всего было целить в сердце, но лосиха стояла к Яшке правым боком, да и бык, как назло, мельтешил перед глазами, загораживал корову, и Яшка решил: садану в голову. Тщательно выцелив у лосихи место между ухом и глазом, он нажал курок. В тишине наступавшего вечера выстрел хлопнул особенно звонко, было слышно, как сочно ударила пуля; лоси шарахнулись и кинулись в разные стороны, но лосиха тут же упала на передние ноги, потом завалилась на бок и затихла.

Передернув затвор, Яшка пошел к добыче, готовый, если что, выстрелить, но, подойдя поближе, понял: без надобности. Лосиха лежала неловко и грузно, как лежат только мертвые, и красный закатный свет переливался в ее открытых, помутневших глазах.

Прятаться и поджидать быка Яшка не стал. В эту пору его мясо никто не взял бы и задаром, и нечего было попусту тратить время. Его и так было в обрез, а работы хватало: лосиха тянула пудов на десять — двенадцать, они же могли унести, дай бог, половину, и надо было подвесить остальное повыше, чтобы прийти за ним в следующий раз.

Удачное начало — половина дела в любом предприятии. Первый успех прибавляет силы и вселяет уверенность, которой так не хватало Яшке и Косте, оказавшимся у разбитого корыта. Теперь же они обрели эту уверенность, и, продав мясо по дешевке — лишь бы поскорее сбыть его с рук, компаньоны в конце недели снова отправились на озеро.

Но счастье всегда ходит в обнимку с бедой, и удачливые добытчики, подгоняемые нетерпением как можно быстрее покончить с делом, даже отдаленно не предполагали, что с некоторых пор за ними следят внимательные глаза, что их присутствие на озере, из которого они делали тайну, уже открыто, ибо некто, оказавшийся там в тот самый день, когда была застрелена лосиха, видел и Яшку, и его сообщника. Не будем удивляться этому совпадению и отнесем его к случайностям. Но чем тогда объяснить другую странность — что этим невольным свидетелем был не кто иной, как один из Маркеловых охотников? Ведь окажись на его месте любой посторонний, он не придал бы никакого значения раздавшемуся выстрелу, в то время как именно он и послужил зацепкой для умозаключений охотника.

Услышав выстрел, он машинально отметил, что стреляли из берданки. Факт, как будто малозначащий, однако смотря для кого. Для простого деревенского обывателя — да, но только не для записного промысловика, знавшего, кто из чего стреляет. Берданки в округе давно перевелись, таким оружием мог пользоваться лишь какой-нибудь допотопный дед, но, перебрав в уме всех ближних и дальних знакомых, наш охотник не обнаружил среди них ни одного владельца берданки. Кто же тогда стрелял? Любопытство перешло в интерес, и, все больше загораясь им, охотник вдруг вспомнил: застолье у Маркела и Фрол Ненашев, говоривший, что хватит, мол, Яшке таскаться с берданкой. Яшка?! Такое очень могло быть, тем более что Яшка пропал неизвестно куда. А может, и не пропал?

Дальнейшее выглядело просто. Привычный скрадывать зверя, охотник без труда скрал и Яшку с Костей и видел, как они разрубали тушу и подвешивали мясо на дерево.

Вернувшись в деревню, охотник прямиком пошел к Фролу Ненашеву и рассказал ему обо всем.

— Объявился, значит, змееныш, — сказал Фрол, имея в виду Яшку. — Отец каку неделю хворает из-за него, а он как пакостил, так и пакостит. А второй, говоришь, чернявый?

— Как есть цыган, — подтвердил охотник.

— Ну, стал быть, тот, которого по лету ловили. Яшка-то, видать, у него притулился.

— Дак что делать-то будем, Фрол? Так и спустим Яшке похабство?

— Знамо, что нет. Пужнем из тайги, чтоб и духу его не было. Завтра соберем наших да покалякаем.

Чтобы не пошли ненужные слухи, собрались за деревней, в лесу. Узнав новость, охотники загалдели, перебивая друг друга и требуя наказать Яшку по всей строгости. Фрол, ставший в отсутствие заболевшего Маркела вроде как главным, утихомирил мужиков.

— Чего орете-то? Для того и собрались, чтоб сообча решить все. Припугнем Яшку, не сумлевайтесь.

— Как припугнем-то?

— Дак просто — ружье отымем и выгоним из тайги, пускай куды хошь идет.

Но горячие головы не согласились с таким решением, кричали, что с Яшкой надо поступить по дедовским законам — пристрелить, как бешеную собаку.

— Да вы что, мужики, — урезонивал Фрол особо ретивых, — чай, не в старое время живем. Яшка, само собой, паршивая овца, дак сосунок ишшо.

— Охо-хо, сосунок! Такому сосунку палец в рот не клади, всю руку отхватит!

Но Фрол настоял на своем, сказав несогласным: кричите невесть что, а о Маркеле-то подумали? Хотите совсем доконать человека?