Вот это попадос!

— Зато если до твоих сармандагарских родичей дойдет слух, будто какой эльф путешествует с оркой, это будет светлый эльф, понимаешь?

— Не понимаю! — не желал слушать и слышать меня Луаронас.

— Ты бы хотел, чтобы все узнали, с кем ты путешествуешь? Или ты не собираешься возвращаться домой?

— Собираюсь, — при словах о доме темный традиционно грустнел и мрачнел.

— Тогда хотя бы небольшая маскировка не повредит.

— А дракона мы тоже перекрасим? — Видимо, со своей сменой масти Луаронас смирился. — Или он, по–твоему, совершенно неприметный?

— А можно перекрасить? — я так посмотрела на Ульта, что он даже отошел от меня подальше.

— Я это вообще–то в шутку предложил. — Мой ушастый друг смотрел то на меня, то на дракона.

— Мне твоя шутка понравилась, очень дельная. Мы обязательно узнаем, возможно ли найти краску для дракона.

— Мы от кого–то прячемся?

А не дурак: сразу начал подозревать неладное.

— Нет, — отмахнулась я, — обычные меры предосторожности.

Ближайшее поселение располагалось в часе пешком, который мы бодро прошагали, чтобы столкнуться с проблемой в первой же лавке. К слову, в поселении всё состояло из лавок и лавочек, располагавшихся на первых этажах или пристройках двухэтажных домов. Разбавлял вид только крупный по здешним меркам трехэтажный трактир с постоялым двором. Проблема заключалась в следующем.

— Слушай, ну ты же не девчонка какая–то, чтобы ходить с колечками и сережками?

— При чем тут это? На мне фамильные реликвии!

— В следующий раз, когда полетишь в бой, наденешь что–нибудь попроще, а сейчас меняем, что есть. Начнем с тех, которых меньше всего жалко.

— Мне всё жалко!

— Так не бывает, и определяйся уже быстрее! — начала терять терпение я.

— Мы так все мои вещи распродадим! — темный явно не желал расставаться со своим добром, но делать–то нечего: сам хотел вкусно кушать и спать на постоялых дворах.

— Не думай о плохом, давай вот это кольцо, — я потянулась к кольцу, которое он предлагал мне еще в начале знакомства.

Да не тут–то было.

— Не дам! Оно очень ценное! — эльф прижал к себе руку, затравленно глядя на меня.

С улицы в лавку к нам просунул голову порядком уставший ждать Ульт.

— Уберите дракона! — тут же заорал лавочник, которому тоже надоело слушать наши препирательства, но до этого он любезно молчал.

— Ульт, уйди! — я вытолкнула любопытную морду наружу, снова повернувшись к спутнику. — Луаронас, у тебя всё очень ценное, но это кольцо ты сам хотел мне отдать — вот и отдавай.

— Давай лучше цепочку, — сдался эльф и принялся расстегивать хитрый замок.

И тут с улицы раздался крик. Ничего у нас не может пройти по–человечески! Впрочем, куда нам до людей?

Мы спешно выскочили за дверь, наш лавочник выбежал следом, предвкушая нечто интересное. На крик начала собираться толпа зевак. А ведь хотели всё сделать по–тихому, не привлекая лишнего внимания…

— Он… он… он всё сожрал! — наконец нашел подходящие слова для описания творящегося безобразия какой–то торговец в фартуке, тыча пальцем, конечно же, в нашего Ультика, — кто тут еще способен всё сожрать?

Я строго посмотрела на Ульта, который самым невинным образом хлопал глазами. В его взгляд можно было бы поверить, если бы не внезапно выросшие щеки на резко округлившейся морде. Видимо, кто–то решил поиграть в хомяка.

— Мы всё оплатим, — устало пообещала я.

Луаронас как раз справился с застежкой и протянул украшение мне.

— Может, все–таки сережки? — уточнила я, посмотрев на красивую овальную подвеску с искусно вставленными мелкими камнями на тяжелой витой цепочке. А разных сережек у эльфа было по семь штук в каждом ухе.

— Сережки неприкосновенны. Я скорее умру с голоду, чем продам хоть одну, — отрезал темный.

— Учти, Ульт умирать от чего–либо не намерен, и платить за него придется тебе, — предупредила я горько вздохнувшего эльфа.

На этом наши злоключения не закончились.

— Тридцать пять шидов, — рассмотрев со всех сторон вещицу, сказал лавочник.

Я вопросительно взглянула на эльфа, уточняя, нормальная ли это цена. Луаронас только плечами пожал.

— Пятьдесят, — решила поторговаться я.

— Нет, больше сорока не дам, дорога с начала лета почти пустовала, только–только народ снова пошел. У самого нету ни одной лишней монетки. Или соглашайтесь, или проваливайте. — Не старый, но уже седеющий мужчина сложил руки на груди, всем своим видом показывая, что это последняя цена.

Эх, чувствую, продешевили мы даже не вдвое.

На эти деньги мы таки смогли возместить ущерб, причиненный Ультом бакалейщику, запастись провизией впрок, оплатить две комнаты с водой и ужином, а еще накупить много–много желтой краски. Краска досталась нам по дешевке: бакалейщик, которого объел дракон, планировал покрасить лавку, но руки всё не доходили, а краска стоит и сохнет. И вообще, у него крыша нуждается в ремонте, а еще дочка на выданье никак не пристроится — всё это мы узнали от него, пока он подсчитывал ущерб, постоянно охая и ахая, будто Ульт ему не один лоток съел, а всю эту непокрашенную лавочку проглотил.

— Пойдем уже отдыхать, — взмолился пока еще темный, когда мы перевезли всю краску, погрузив ее на дракона.