Вот так мы теперь живем

– Теперь, когда ты уйдешь от меня, Пол, дашь ли ты мне совет, как жить дальше? Ради тебя я отказалась от всех, кого знала. У меня нет дома. Комнаты миссис Питкин в большей мере мой дом, чем любой другой уголок на земном шаре. Я могу выбрать что угодно, но мне незачем выбирать. У меня есть моя собственность. Что мне с ней делать, Пол? Если бы я могла умереть, для тебя это стало бы избавлением.

Он не мог ничего ответить. Она задавала такие вопросы именно потому, что на них не могло быть ответа.

– Ты можешь, по крайней мере, дать мне совет. Пол, ты ведь до некоторой степени виноват в моем одиночестве?

– Да. Но ты знаешь, что я не могу ответить на твои вопросы.

– Ты не должен удивляться, что я в сомнениях насчет моей будущей жизни. Насколько я вижу, мне лучше остаться здесь. По крайней мере, я полезна для миссис Питкин. Вчера, когда я заговорила о том, чтобы от нее съехать, она разрыдалась. В нашей стране, Пол, та женщина умерла бы с голоду, а мне будет одиноко в этой.

Она умолкла, и целую минуту стояла полная тишина.

– Мое письмо показалось тебе очень коротким, не так ли?

– Полагаю, в нем было все, что ты имела сказать.

– О нет. Я еще многое имела сказать. Это третье из написанных мною писем. Сейчас ты увидишь два других. Я написала три и должна была выбрать, которое отправить тебе. Полагаю, твое ко мне писалось с меньшим трудом, чем любое из моих. У тебя не было сомнений. У меня были, и много. Я не могла отправить все три, но теперь ты можешь их прочесть. Вот одно. Прочти его первым. Когда я его писала, то намеревалась так и поступить.

И миссис Хартл протянула листок с угрозой отстегать его кнутом.

– Я рад, что ты его не отправила, – сказал Пол.

– Я собиралась.

– Но ты передумала?

– Хоть что-нибудь тут представляется тебе неоправданным? Говори!

– Я думаю о тебе, не о себе.

– Так думай обо мне. Есть ли здесь хоть слово, которое не оправдано твоим поведением?

– Ты задаешь мне вопросы, на которые я не могу ответить. Я считаю, что женщина не должна браться за кнут ни при каких обстоятельствах.

– Очень удобная теория для джентльменов… любителей позабавиться. Однако я не знаю, что и сказать. Покуда есть мужчины, способные защищать женщин, лучше предоставить это им. А если женщине некому помочь, должна ли она сносить все, не поднимая руку на обидчика? Должна ли женщина позволить, чтобы с нее содрали кожу, потому что неженственно драться за собственную шкуру? Что проку быть… женственной, как вы это называете? Ты задавался таким вопросом? Да, мужчин это привлекает. Но если женщина видит, что мужчины пользуются ее притворной слабостью, не лучше ли эту слабость отбросить? Если на нее охотятся, не должна ли она отбиваться, как зверь? О нет, это так неженственно! Об этом я тоже думала, Пол. На какой-то миг я поддалась очарованию женской слабости и написала другое письмо. Его тоже можешь прочесть.

И она протянула ему написанный в Лоустофте листок.

Пол едва смог его дочитать из-за выступивших на глаза слез. Дочитав, он пересек комнату и с рыданиями бросился перед миссис Хартл на колени.

– Я его не отправила и тебе показываю лишь для того, чтобы ты увидел мои мысли.

– Мне больнее его читать, чем то, другое, – сказал он.

– Нет, я не стану тебя мучить. Порою мне хочется разорвать тебя на куски, так велика моя обида, так неуправляем мой гнев! Почему, почему я должна стать жертвой? Почему жизнь будет для меня беспросветна, а перед тобой открыты все пути? Итак, ты видел их все. Которое выберешь?

– Я не могу считать то, другое, правдивым выражением твоих мыслей.

– Но такими они будут, когда ты меня бросишь. И такими были на море. И это я чувствовала, когда получила в Сан-Франциско твое письмо. Для чего ты стоишь на коленях? Ты меня не любишь. Мужчина должен молить на коленях о любви, не о прощении.

И все равно, говоря, она положила руку ему на лоб, и отвела назад его волосы, и заглянула ему в лицо.

– Хотела бы я знать, любит ли тебя та женщина. Не отвечай, Пол. Думаю, тебе лучше уйти.

Она взяла его руку и прижала к груди.

– Скажи мне одно. Когда ты говорил о возмещении, имел ли ты в виду… деньги?

– Нет. Конечно нет.

– Надеюсь… надеюсь, что так. Что ж… иди. Уинифрид Хартл больше тебя не побеспокоит.

Она взяла записку с угрозой отстегать его кнутом и порвала на кусочки.

– Мне можно оставить себе другое письмо? – спросил он.

– Нет. Зачем оно тебе? Чтобы доказать мою слабость? Его тоже надо уничтожить.

Однако она забрала листок и убрала обратно в бумажник.

– До свиданья, друг мой, – сказал Пол.

– Нет! Этой разлуке не пристали слова прощанья. Иди, и не надо больше слов.

И он ушел.

Как только дверь за Полом закрылась, миссис Хартл позвонила в колокольчик и попросила Руби, чтобы миссис Питкин к ней заглянула.

– Миссис Питкин, – сказала она, едва та вошла, – между мной и мистером Монтегю все кончено.

Миссис Хартл стояла очень прямо и говорила с улыбкой.

– Господи помилуй, – выговорила миссис Питкин, воздевая руки.

– Поскольку я говорила вам, что выйду за него замуж, думаю, правильно будет сказать, что я за него не выйду.

– А почему? Он такой милый молодой человек… и очень тихий.