Вот так мы теперь живем

– Если вы спрашиваете меня, то я думаю, не может. Если свалить его и потоптать ногами, он, возможно, умерит гонор. Иного пути я не вижу.

– Так вы не станете с ним говорить?

– Нет, разве что хлыстом.

То были крайне резкие слова из уст человека, полностью от Мельмотта зависящего. Сегодня лорд Альфред был в очень скверном расположении духа. Он провел со своим другом несколько часов – разъезжал с ним в открытой карете, стоял позади него на выступлениях, сидел рядом в комитетах, – и его тошнило от Мельмотта. Лорд Альфред, джентльмен по рождению и воспитанию, находил такой способ добывания насущного хлеба почти невыносимым. Раньше его коробило обращение «Альфред», теперь, когда ему говорили «просто откройте дверь» или «просто передайте тому-то мои слова», он был близок к мыслям о мести. Лорд Ниддердейл с его наблюдательностью незадолго до того объявил, что лорд Альфред вкладывает часть сбережений в хлыст. Мистер Боклерк, получив ответ, присвистнул и отошел. И все же он остался верен своей партии. Мельмотт был не первым вульгарным нуворишем, которого консерваторы похлопывали по спине и называли богом.

Китайский император уже прибыл в Англию, и как-то вечером его принимали в Министерстве по делам Индии. Государственный секретарь второй по величине азиатской империи должен был принять властителя еще более обширной империи. Это было в субботу, шестого июля; Мельмотт давал свой обед в следующий понедельник. Лондонский свет из кожи лез, чтобы попасть в Министерство по делам Индии. Билеты вымаливали самым униженным образом, обращались к государственному секретарю, ко всем подсекретарям и секретарям департаментов, главным клеркам, старшим курьерам и их женам. Если просителя (или просительницу) невозможно допустить в приемные залы, может быть, ему (или ей) дозволят постоять в коридоре и, если повезет, увидеть императорскую спину? Что угодно, лишь бы его (или ее) имя появилось на другой день в опубликованном списке гостей! Мельмотт, разумеется, получил пригласительные билеты на всю семью. Он нес такие расходы на обед для императора, что имел право присутствовать везде, где того будут показывать, и уже видел его дважды: на завтраке в Виндзорском парке и на балу в королевском дворце, – однако еще не был ему представлен. Императору представляли немногих, хотя бы по недостатку времени; мистеру Мельмотту, по мнению распорядителей, следовало довольствоваться тем, что перетруженный император уделит ему сколько-то времени за обедом. Но сам Мельмотт чувствовал себя обойденным. Он жаловался сподвижникам на королевскую семью, поскольку не попал в первые ряды ни на завтраке, ни на балу, и теперь в Министерстве по делам Индии намеревался получить, что причитается, хотя в списке тех, кого государственный секретарь намерен представить Брату Солнца, Мельмотта не было.

За обедом он себя не ограничивал. В последнее время он вообще не ограничивал себя за обедом – весьма неблагоразумно, поскольку ему требовалось постоянно иметь ясную голову. Не следует думать, будто он был пьян – он вообще обычно пил не хмелея. Однако вино усиливало его заносчивость до воистину опасных масштабов. Возможно, в такие минуты лорд Альфред и задумал купить хлыст. Мельмотт приехал с женой и дочерью в министерство и вскоре оставил их позади с просьбой – скорее даже приказом – лорду Альфреду за ними присмотреть. Надо сказать, Мари Мельмотт вызывала почти такой же интерес, как император, – всем хотелось своими глазами посмотреть на девицу, которая собиралась убежать в Нью-Йорк, но уехала без жениха. Мельмотт отчего-то вообразил, что, раз министерство находится в Вестминстере, у него, как у кандидата, есть особое право требовать представления императору. Ему удалось поймать бедолагу-подсекретаря, чрезвычайно прилежного молодого пэра графа Де Гриффина. Это был человек робкий, невероятно богатый, не очень умный и довольно хилый; он никогда не развлекался, но работал с утра до ночи и прочел об Индии куда больше, чем в силах человеческих прочесть. Если бы мистер Мельмотт пожелал узнать, из чего состоит рацион орисского крестьянина, каков годовой доход Пенджаба или сколько преступлений совершается в Бомбее, лорд Гриффин ответил бы без запинки. Не он распоряжался приемом китайского императора (да никто бы ему такого и не поручил), тем не менее он был вторым лицом в министерстве, и, на его беду, Мельмотту об этом сказали.

– Милорд, я желаю быть представленным его императорскому величеству, – потребовал великий человек, даже не понизив голос до шепота.

Лорд Де Гриффин воззрился на него в смятении; он, один из немногих в зале, понятия не имел, кто это такой.

– Это мистер Мельмотт, – подсказал лорд Альфред, который, бросив дам, по-прежнему держался рядом с хозяином. – Лорд Де Гриффин, позвольте представить вас мистеру Мельмотту.

– А… а… – проговорил лорд Де Гриффин, безвольно протягивая руку. – Очень приятно… ах, да.

И он, притворившись, будто кого-то увидел, сделал слабую попытку сбежать.

Мельмотт преградил ему путь и беспардонно повторил свое требование: