Вот так мы теперь живем

В жизни людей скромных и опасливых случается порой, что жестокие обстоятельства понуждают их выбрать ту или иную сторону, и непонятно, которая из них правильная, но ошибочный выбор точно станет позором. Именно в таком щекотливом положении оказались многие из тех, кому внезапно потребовалось решить, идти ли на обед к Мельмотту или отказаться от приглашения. У некоторых закрадывалось подозрение, что все слухи о подлоге – предвыборный трюк, чтобы мистер Альф завтра прошел в парламент. Безусловно, это был бы очень ловкий маневр, но на тех, кто из-за него не увидит императора и не поддержит принца, ляжет клеймо. Спросили жен, и выяснилось, что им все равно, жулик Мельмотт или нет. Будут ли император, принцы и принцессы? Вот единственный вопрос, который их занимал. Не важно, арестуют Мельмотта во время обеда или после, лишь бы они успели показать свои бриллианты в присутствии восточных и западных августейших особ. И все же какой выйдет конфуз, если хозяина дома в это самое время арестуют за банальный подлог! Главное было узнать, едут ли другие. Если сто человек или более из двухсот приглашенных не явятся, как ужасно будет положение явившихся! И что, если в последнюю минуту императора не привезут? Премьер-министр решил держать императора и принца в неведении о том, что Мельмотта в чем-то обвинили, однако сомневающиеся этого не знали. Времени выяснить что-либо у сведущих людей почти не было, и вопросы задавали с большим беспокойством. «Едет ли ваша светлость?» – спросил Лайонел Луптон герцогиню Стивенэйдж. Мистер Луптон ушел из палаты в шесть и отправился в парк – узнать мнение других приглашенных. Герцогиня, сестра лорда Альфреда, разумеется, собиралась ехать. «Я обычно держу свои обещания», – ответила герцогиня. Лорд Альфред меньше четверти часа назад заверил ее, что все дела Мельмотта кристально честны. Лорд Альфред даже не слышал о пересудах. В конечном счете и Лайонел Луптон, и Бошем Боклерк на обед явились. Мистер Мельмотт выделил им пригласительные билеты из собственного скромного запаса, и они сочли, что честь обязывает их идти. Из политических соратников кандидата явились только они, глава партии и еще один влиятельный консерватор. Действующие министры пришли по долгу службы, но члены оппозиции своим приходом поддержали бы Мельмотта и как человека, и как политика, а они стыдились его в обоих этих качествах.

Вступая с женой и дочерью в дверь собственного дома, Мельмотт еще ничего не знал. Невозможно вообразить, чтобы человек, занятый такими опасными денежными делами, не ведал подозрений и тревог. Те, чьи плечи не привыкли к подобной ноше, дивятся, что ее можно снести, как дивятся силе кузнеца те, кто никогда не держал в руках молот. Уж верно, он каждую минуту трясется от страха! Впрочем, о конкретной опасности, нависшей над ним в эту минуту, Мельмотт не подозревал и не догадывался, что его сегодняшнему приему что-либо грозит. Он поместил жену в гостиную, а сам занял позицию у входа и расставил вокруг ближайших приспешников – в том числе двух Грендоллов, молодого Ниддердейла и мистера Когенлупа – с приятным сознанием собственного величия. Ниддердейл был в парламенте и слышал тамошние разговоры, но решил пока не дезертировать. Когенлуп тоже приехал из парламента, где с ним никто не разговаривал. Последние две недели он был страшно напуган, однако еще не отважился пуститься в бега – да и где он нашел бы убежище? Он не только многое слышал, но и знал многое, так что предстоящий обед нисколько его не радовал. В вестибюле Майлз успел шепнуть отцу роковые слова. «Ты же слышал, да?» – шепотом спросил Майлз. Лорд Альфред, помнящий вопрос сестры, чуть не побледнел, но заявил, что ничего не слышал. «В Сити пошли разговоры. Говорят про подлог и еще бог весть что. Лорд-мэр не придет». Лорд Альфред промолчал. Его жизненная философия гласила, что неприятностям надо предоставить улаживаться самим. Однако на душе у него было невесело.

Высочайшие гости приехали минута в минуту – и в полном составе. Несчастный император – а человека, вынужденного исполнять такие обязанности, справедливо будет назвать несчастным – с ужасающей величавостью прошествовал в комнату на первом этаже, откуда его и других монарших особ должны были провести в банкетный зал. Мельмотт склонился до полу и, пятясь, показал императору дорогу; тот, вероятно, решил, что это некий придворный церемониймейстер, которому для такого случая поручили ходить задом. Принцы пожали хозяину руку, принцессы сделали изящный реверанс. До королевского дворца еще никакие слухи не доползли. Помимо августейших лиц, в комнату на первом этаже допустили лишь немногих избранных – премьер-министра, одного архиепископа, двух герцогинь и бывшего губернатора Индии, которого император должен был знать особенно хорошо. Остальных гостей принимали в гостиной на втором этаже, где их встречал лорд Альфред. Все было замечательно, и те, кто думал не прийти, но все же пришел, гордились своей мудростью.