Вот так мы теперь живем

Это был старый Тодд, старший партнер фирмы «Тодд, Брегерт и Гольдшейнер», человек очень состоятельный. В Сити его уважали.

– Он не здесь? – спросил Тодд, который прекрасно знал, кто из Сити пришел, а кто остался дома.

– Нет. И лорд-мэр не пришел. И Постлтуэйт, и Бантер. Что это значит?

Тодд, прежде чем ответить, глянул сперва на одного соседа, потом на другого.

– Я здесь – вот все, что я могу сказать, мистер Мельмотт, и у вас превосходный обед. Те, кто не пришел, лишили себя превосходного обеда.

Мельмотт не мог прогнать охватившее его беспокойство. Было ясно, что и старик, и лорд Альфред что-то знают, но не хотят говорить. Однако это может быть что-то чрезвычайно для него существенное.

– Очень странно, что джентльмены обещают прийти, а потом не приходят. Были сотни желающих, из которых я мог бы выбирать, если бы знал, что будут места. На мой взгляд, это очень странно.

– Странно, – согласился мистер Тодд и занялся едой.

Последнее время Мельмотт много общался с Бошемом Боклерком по поводу выборов. Идя за спинами гостей, он нашел почтенного соратника между двумя свободными стульями. В этой части зала свободных стульев было много, поскольку консервативных джентльменов решили посадить вместе. Мельмотт сел подле мистера Боклерка с мыслью что-нибудь у него вытянуть. Осторожность требовала молчать. Что бы ни заставило приглашенных отменить визит, очевидно, сейчас ничего было не исправить. Однако в нынешнем смятении Мельмотт никак не мог выбрать тактику. То он решал положиться на свой апломб и объявить, что его не запугаешь, то ему от страху хотелось умолять о помощи кого угодно. Мистеру Боклерку финансист очень не нравился. Из всех знакомых ему громогласных вульгарных нуворишей этот был самым громогласным, самым вульгарным и самым наглым. Однако он взялся за выборы и считал, что должен быть с Мельмоттом до конца, к тому же и положение гостя обязывало его к учтивости. Жена сидела рядом с ним, и он сразу представил ее мистеру Мельмотту.

– Какие люди у вас собрались, мистер Мельмотт, – сказала дама, глядя на монарший стол.

– О да, мэм. Его величество император любезно сообщил, что очень признателен.

Даже если бы император и впрямь такое сказал, никто, глядя на него, не поверил бы этим словам.

– Скажите мне, мистер Боклерк, почему не пришли другие джентльмены? – продолжал Мельмотт. – Это выглядит странным.

– А, вы про Киллигрю?

– Да. Про мистера Киллигрю, сэра Дэвида Босса и всех остальных. Я особо настаивал, чтобы они пришли. Сказал, что обеда не будет, если они не получат приглашения. Прием хотели сделать правительственным, но я сказал «нет». Я потребовал, чтобы пригласили вождей нашей партии, а теперь их не вижу. Я знаю, что им отправили билеты, и, клянусь Богом, все письменно ответили, что придут.

– Полагаю, некоторые приглашены в другие дома, – сказал мистер Боклерк.

– В другие дома! Слыханное ли дело принять приглашение в один дом и пойти в другой? И если так, отчего они не прислали записки с извинениями? Нет, мистер Боклерк, так не бывает.

– Я, во всяком случае, здесь, – сказал мистер Боклерк, в точности как недавно Тодд.

– О да, вы здесь. Но что происходит, мистер Боклерк? Что-то случилось, и вы наверняка знаете, в чем дело.

Тут мистер Боклерк понял, что Мельмотт еще не знает о вскрывшихся злоупотреблениях.

– Это как-то связано с завтрашними выборами? – настаивал Мельмотт.

– Трудно сказать, что движет людьми, – ответил мистер Боклерк.

– Если вы что-нибудь знаете, думаю, вы должны со мной поделиться.

– Я знаю одно: завтра выборы. Нам с вами ничего больше делать не надо, только ждать результатов.

– Что ж, полагаю, все в порядке, – сказал Мельмотт, вставая и возвращаясь на свое место.

И все же он знал, что это не так. Не приди лишь товарищи по партии, объяснение могло бы заключаться в каком-нибудь политическом вопросе, близко его не затрагивающем. Однако не пришли лорд-мэр и сэр Грегори Грайб! Вот это и впрямь удар. Весь следующий час император торжественно сидел за столом, затем, по данному кем-то сигналу, удалился. Дамы уже полчаса как покинули зал. По программе августейшие гости должны были вернуться в отдельное помещение, где им подадут кофе. Предполагалось, что они поднимутся по лестнице на глазах у собравшейся к этому времени толпы и останутся наверху столько, чтобы гости могли потом хвастаться вечером, проведенным в обществе императора, принца и принцесс. Пока все шло как по маслу. В половине десятого императора провели по лестнице, и он полчаса с ужасающим бесстрастием восседал в приготовленном для него кресле. Ах, если бы можно было узнать, что творилось в это время у него в голове!

Когда гостей увели наверх, Мельмотт вернулся в банкетный зал, прошел по коридору и наконец разыскал Майлза Грендолла.

– Майлз, – сказал он, – объясните, что за чехарда.

– Какая чехарда? – спросил Майлз.

– Что-то не так, и вы про это знаете. Почему люди не пришли?

Майлз стоял с виноватым лицом, даже не пытаясь отрицать свою осведомленность.

– Выкладывайте же.

Майлз, глядя в пол, пробормотал что-то невразумительное.

– Это из-за выборов?

– Нет, – ответил Майлз.