Вот так мы теперь живем

Мельмотт, не знавший об их сомнениях, прибыл в парламент к четырем. Никто не вызвался его представить, что настораживало, но он решил, что фантомные страхи его не остановят. Он – депутат и может занять свое законное место. И тут вновь судьба сделала ему подарок. Сам глава партии, основатель новой доктрины, апостолом которой надеялся увидеть Мельмотта, как раз входил в палату. Если читатель помнит, этот самый политик, когда соратники дрогнули, остался верен слову и сидел на банкете почти в одиночестве. Он увидел, как Мельмотт требует у привратника его впустить, и рыцарственно предложил тому войти вместе. Итак, Мельмотта представил палате сам партийный вождь! Многие решили, что слухи полностью опровергнуты. Разве такой прием не ручательство за полную респектабельность нового депутата?

В тот вечер лорд Ниддердейл увидел отца в лобби палаты общин и рассказал ему, что произошло. Со времени банкета старик пребывал в больших сомнениях. Он сознавал, как губителен будет брак с дочерью Мельмотта, если обвинения подтвердятся. Но понимал он и другое: если сын сейчас отступится, брака не будет вообще. И он не верил слухам. Маркиз твердо решил стребовать деньги до свадьбы, но, если его сын сейчас передумает, не будет и денег. Он полагал, что сыну нужно потянуть с этим делом еще какое-то время.

– Старый Кер говорит, что не верит ни единому слову, – сказал отец.

Кер был семейным поверенным маркизов Олд-Рики.

– Там какая-то загвоздка с деньгами Долли Лонгстаффа, – ответил сын.

– Нам-то что за печаль, если для нас у него деньги есть? Полагаю, даже такому человеку нелегко разом найти двести тысяч фунтов. Мне и тысячу всегда нелегко сыскать. Если он немного позаимствовал у Лонгстаффа, чтобы добавить в приданое девице, не мне его упрекать. Держись пока. Покуда вас не повенчали, никакой беды нет.

– Ты не можешь дать мне пару сотен? – поинтересовался сын.

– Нет, не могу, – с очень непреклонным видом ответил отец.

– Я совсем на мели.

– Я тоже.

Затем старик проковылял в собственную палату и, просидев там десять минут, отправился домой.

Лорд Ниддердейл тоже быстро исполнил законодательный долг и пошел в «Медвежий садок». Там он застал Грасслока с Майлзом Грендоллом обедающими вместе и сел за соседний стол. Его товарищей распирало от новостей.

– Вы, полагаю, уже слышали, – страшным шепотом произнес Майлз.

– Что слышал?

– Кажется, он не знает! – воскликнул лорд Грасслок. – Клянусь Богом, Ниддердейл, вы, как некоторые другие, угодили в переплет.

– Что еще случилось?

– Только вообразить, что в палате не знают! Фосснер сбежал.

– Сбежал! – воскликнул Ниддердейл, роняя ложку, которой собирался есть суп.

– Сбежал, – повторил Грасслок.

Ниддердейл огляделся и увидел ужасающее отчаяние на лицах всех обедающих членов клуба.

– Сбежал, клянусь Богом! – продолжал Грасслок. – Продал все наши векселя некому Флэтфлису с Грейт-Мальборо-стрит.

– Я его знаю, – сказал Ниддердейл, качая головой.

– Не удивлен, – скорбно заметил Майлз.

– Бутылку шампанского! – воззвал Ниддердейл к официанту почти смиренным тоном. Ему требовалось поддержать силы в новой свалившейся на него беде.

Официант, совершенно раздавленный бедственным состоянием клуба, шепотом сообщил, что в заведении нет ни одной бутылки шампанского.

– Дьявольщина! – воскликнул несчастный аристократ.

Майлз Грендолл покачал головой. Грасслок покачал головой.

– Истинная правда, – заметил другой молодой лорд из-за стола по другую сторону.

Официант тем же приглушенным трагическим голосом заметил, что осталось немного портвейна. Была середина июля.

– Бренди? – спросил Ниддердейл.

Было несколько бутылок бренди, но их уже выпили.

– Так пошлите в лавку за бренди! – порывисто воскликнул Ниддердейл.

Однако клуб был настолько стеснен в средствах, что Ниддердейлу пришлось вытащить из кармана серебряную монету, прежде чем он получил хотя бы такое скромное утешение.

Затем Грасслок рассказал всю историю, как ее слышал. Герра Фосснера не видели с девяти часов прошлого вечера. Старший официант уже несколько недель знал о крупных неоплаченных счетах – в общей сложности на три-четыре тысячи фунтов, и теперь торговцы утверждали, что верили в долг не герру Фосснеру, а клубу. Многочисленные векселя членов клуба герр Фосснер продал мистеру Флэтфлису. Мистер Флэтфлис проводил в клубе немалую часть дня; теперь все пришли к выводу, что они с герром Фосснером состояли в партнерстве. Тут появился Долли Лонгстафф. Долли уже был в клубе и слышал всю историю, но, узнав, что к обеду нет и бутылки вина, сразу ушел обедать в другой клуб.

– Хорошенькое дельце, – сказал Долли. – Так скоро вовсе ничего не останется. Это вы бренди пьете, Ниддердейл? Когда я уходил, его не было.

– Пришлось посылать за угол, в паб.

– Мы скоро только и будем делать, что посылать за угол. Кто-нибудь что-нибудь знает про Мельмотта?

– Он в палате, собственной персоной, – ответил Ниддердейл. – Думаю, с ним все в порядке.