Вот так мы теперь живем

Быть может, Мельмотт лучше бы задрапировался в тогу, если бы остался дома, но если он хотел лишь, чтобы о нем говорили, то не сыскал бы способа вернее. У сцены были все основания остаться в памяти, после того как исполнитель сгинет во мраке заточения. Поднялся шум. Мистер Боклерк, человек от природы добрый, хоть и подвергся значительным неудобствам, поспешил на выручку пьяному сразу, как сам восстановил равновесие. Но Мельмотт не нуждался в помощи. Он быстро встал, затем снова сел, надел шляпу и сделал вид, будто ничего не произошло. Парламент продолжил дебаты, не обращая больше внимания на Мельмотта, тем более что никакие правила не указывают, как обходиться с пьяными законодателями. Однако депутат от Вестминстера никому больше хлопот не доставил. Он просидел еще минут десять, затем нетвердым шагом, однако не выписывая кренделя, добрался до выхода. Все наблюдали молча, и момент был равно напряженным для спикера, клерков и тех, мимо кого Мельмотт проходил. Если бы он упал, два или три человека подняли бы его и вынесли. Но он не упал ни в лобби, ни по пути через двор. Многие на него смотрели, но никто к нему не приближался. Выйдя за ворота, он прислонился к стене и потребовал свой экипаж. Слуга, ждавший неподалеку, вскоре отвез его на Брутон-стрит. Так британский парламент в последний раз видел своего депутата от Вестминстера.

Мельмотт, вернувшись домой, сразу ушел в кабинет и потребовал бренди и содовую. Между одиннадцатью и полуночью слуга оставил его с бутылкой бренди, тремя или четырьмя бутылками содовой и коробкой сигар. Ни жена, ни дочь к нему не заходили. Не был он и настолько пьян, чтобы слуга насторожился. Обычно тот уходил спать, оставив хозяина в кабинете. Однако на следующее утро в девять часов горничная нашла его мертвым на полу. Как ни пьян был Мельмотт – возможно, еще пьянее, чем вечером, – он сумел избавить себя от унижения в руках закона дозой синильной кислоты.

Глава LXXXIV. Оправдания Пола Монтегю