Вот так мы теперь живем

Когда леди Карбери сидела одна, думая о своих обстоятельствах и его доброте, ей не приходило в голову снова назвать его старым ослом. Она видела, как сильно тогда заблуждалась. Первый и единственный поцелуй, за который она пожурила его так мягко и все же так высокомерно, был теперь свят в ее памяти. Все это время он действительно ее любил! Не чудо ли, что такое возможно? И как вышло, что она, при всей своей нежности, отвергла мистера Брона, когда могла сделаться его женой?

Глава XC. Страдания Гетты

Письмо к Гетте от Пола Монтегю, которое читатель видел несколько глав назад, ничуть не облегчило ее мучений. Перечитав его раз десять, она все равно не могла принудить себя к мысли о возможности примирения. Он не только согрешил против нее, общаясь с женщиной, с которой не так давно был помолвлен, но и встречался с ней так открыто, что об этом узнали все близкие Гетты. Быть может, она поспешила, но, так или иначе, она по собственной воле подчинилась требованию матери порвать с женихом. Об их разрыве знали все, включая Роджера Карбери. После этого, считала Гетта, ей невозможно его вернуть. Однако они все узнают, что чувства ее неизменны. Роджер Карбери уж точно об этом услышит, если снова вздумает сделать ей предложение. Она не отречется от Пола. Пусть он вел себя очень дурно – спутался с ужасной американкой, – ее сердце навеки принадлежит ему.

Теперь он написал, что она была к нему в высшей степени несправедлива. Что он не понимает, как такое возможно. Письмо было наполнено не мольбами, а упреками и оттого подействовало на Гетту гораздо сильнее. Ничего уже не исправить, но Гетта в глубине души думала, что, возможно, и впрямь была не совсем справедлива к Полу. Поссорилась она с ним оттого, что он когда-то любил миссис Хартл, или оттого, что имела основания считать миссис Хартл своей нынешней соперницей? Гетта ненавидела миссис Хартл и очень злилась на Пола, что он когда-то состоял в близких отношениях с ненавистной ей женщиной, – но не этим доводом обосновала их разрыв. Быть может, Пол в последнее время и впрямь любил миссис Хартл не больше, чем сама Гетта. Быть может, он и впрямь повез ее в Лоустофт вынужденно. Конечно, за это с ним все равно следовало порвать. Как может человек, помолвленный с девушкой, разъезжать по стране с особой, с которой был помолвлен всего несколько месяцев назад? И все равно все это было ужасно тяжело. Для нее, для самой Гетты, обстоятельства сложились ужасно. Она любила Пола всем сердцем. Не представляла себе счастья без него. Тем не менее она рассталась с ним – рассталась навсегда.

В конце письма Пол сказал Гетте обратиться за подтверждением его слов к миссис Хартл. Разумеется, Пол знал, что Гетта не может пойти к миссис Хартл и не пойдет. Однако, когда письмо пролежало у нее три или четыре дня неотвеченное – ибо, конечно, ответить на него было невозможно – и когда она перечитала его столько раз, что выучила наизусть, ей подумалось, что рассказ самой миссис Хартл многое бы прояснил. Гетта вновь и вновь раздумывала над письмом, и мало-помалу гнев ее перешел с возлюбленного на мать, брата и кузена Роджера. Пол, разумеется, вел себя дурно, очень дурно, но, если бы не они, у нее осталась бы возможность его простить. Они принудили ее к словам, от которых теперь не отречься. Они составили против нее заговор, и она – жертва. В отчаянии из-за американки – чья история тогда ужаснула ее, но теперь с каждым часом казалась все менее ужасающей – она провалилась в расставленную западню. Гетта признавала, что слишком поздно отвоевывать свои позиции. По крайней мере, она была почти убеждена, что отвоевывать их поздно. Тем не менее Гетта намеревалась вступить с матерью и кузеном в войну – хотя бы с целью доказать, что не даст им подчинить себе ее чувства. В гневе она готова была взбунтоваться против любых авторитетов. Роджер Карбери, безусловно, назвал бы всякое общение между ней и миссис Хартл в высшей степени неподобающим, даже неприличным. Два или три дня назад Гетта и сама так думала. Однако жизнь обошлась с ней очень жестоко, и Гетта чувствовала, что готова отбросить приличия. Человек, за которого она согласилась выйти замуж, которого любит всем сердцем и который, несмотря на все ошибки, по-прежнему ее любит (в чем Гетта уже не сомневалась), обвинил ее в несправедливости и велел обратиться к сопернице за подтверждением его истории. Она обратится к миссис Хартл. Это чудовищная, гнусная, коварная американская особа. Но любимый пожелал, чтобы Гетта выслушала историю из ее уст, и Гетта выслушает – если американка согласится с ней говорить.

И она написала миссис Хартл. Трудно было составить письмо так, чтобы не сказать ни слишком много, ни слишком мало. Гетта решила, что ее не остановит ни ложная скромность, ни девичий страх рассказать о себе правду. Письмо получилось сухим и резким, но своей цели отвечало.

Мадам!