Возмездие за безумие

– Сват? Не знала, что Вадим Николаевич, а тем более Антон, в теннис играют. Так это же прекрасно. Глядишь, поможет вам родственничек с трудоустройством.

– Да прям, держи карман шире. Они поиграют и разошлись. Думаешь, Киселёвым нужны наши проблемы?

На этом разговоры с Сюзанной заканчивались, так как темы семьи и безденежья казались малопривлекательными для обеих женщин. А сплетничать про отношения с Валерой тоже не получалось: в связи с болезнью Юли Галя совершено не находила времени на встречи с любовником. К тому же в семье у неё всё было так плохо, что хоть из дома беги. А было бы куда бежать, убежала бы, ни минуты не задумываясь. В этом Галя себе не врала. Но кто мог бы помочь? Валера намёки снять любовнице и её дочерям квартиру в центре пропускал мимо ушей. Тем более что подтвердилась догадка Уховой о том, что их квартира для свиданий съёмная. Так что тянуть на себе ещё одну Валерий не собирался. Хотя мог бы.

Глава 38. «Найду самое приемлемое для всех решение»

Первое января две тысячи четырнадцатого года оказалось совсем не праздничным, как этого хотелось бы Гале Уховой. Накануне под вечер они приехали с Юлей из больницы, и Галя впопыхах принялась за «Оливье». Салат давно казался женщине тяжёлым и устаревшим. На свой вкус она обошлась бы чем-то полегче, но традиционные привязанности Виктора не менялись. За три дня до праздника Ухов оставил на столе в кухне пять тысяч рублей и написал жене по телефону три слова: «Айлавю, холодец, пельмени». Первое слово признанием в любви никак не являлось. Так Ухов уже давно называл салат знаменитого француза, служившего в девятнадцатом веке поваром при дворе русского царя и увековечившего своё имя придуманной закуской. Найдя деньги и пояснение к ним, Галя заранее накрутила и наморозила пельменей, сварила холодец и овощи на салат. Нарезая его вечером тридцать первого, женщина то про себя, а то и вслух материла мужа, неспособного наточить ножи, а также себя за слабоволие. Надо было отказаться от таких «заявок», категорически сославшись на занятость и усталость. Последняя накопилась за истекший месяц так заметно, что Галя еле шевелила руками. Вознаграждением за труды стала радостная улыбка Юли, когда мать принесла ей ужин в спальню. Вставать с кровати и видеть отца девочка отказывалась категорически. Это объяснялось тем, что, пока она лежала в больнице, мать каждый день рассказывала ей про крики дома по поводу растрат на клинику и сиделку.

– Козёл, он даже не понимает, что ты двигаться не можешь, – жаловалась Галя, облегчая свою душу, но совсем не думая о дочери.

– Мама, как же вы все от меня уже устали, – сказала как-то Юля и заплакала.

Галя перепугалась, стала заверять в обратном и поняла, что с негативом пора заканчивать. Но было поздно, девочка напрочь отказывалась теперь контачить с отцом. – А почему вы Виктора не привлекаете к Юлиным проблемам? – не понимала Лена, – Пусть бы поездил на рынок, взял на себя доставку продуктов, да и вообще, с врачами бы пообщался. Он же – отец. Может, в общих заботах, и в семье у вас, Галя, все стало бы налаживаться. – Лена снова рассуждала с точки зрения женщины, которая всю жизнь делила любую тяготу с мужем. Поэтому ей казалось странным, что Ухова так тщательно ограждают и от его чисто отцовских обязанностей, и от законного права видеть дочь. Лена знала, что Виктор страдает от того, что девочки не общаются с ним. Он не раз жаловался на это и Игорю, да и самой Лене. Вера, способная анализировать вещи с позиции стороннего наблюдателя, объясняла поведение Гали просто: завоёвывает перед детьми авторитет – дешёвый и неоправданный, учитывая, что Ухов всегда старался для семьи, не был таким любящим напоказ, но, во всяком случае, заботливым.

Отгораживая девочек от отца, Галя перетаскивала их на свою сторону, нарочно формируя негативное мнение о Викторе, обзывая его пьяницей и неудачником и допуская, что именно такая политика позволит ей быть понятой однажды, когда она не просто заявит о разводе, но и скажет, к кому собирается уходить. Подсознательно Ухова все же верила в то, что рано или поздно Валерий поможет ей снять квартиру. Пока не хочет, но вода камень точит. И ночная кукушка способна многое накуковать. А уж в своих женских способностях Ухова не сомневалась, видела, как доволен их связью Валерий, как после каждого акта любви горят у него глаза, раскрывается душа, и появляются в голове планы на совместную жизнь.

«Ничего, ещё немного и я дожму его, – уверенно думала Галя, – И тогда у нас с девочками будет свой дом, где не станет места грубым выкрикам и вообще тирании». От мата и оскорблений Ухова страдала особо, считая свою душу исполосованной грубостями, как шомполами. Вот почему Галя направленно и осознанно вела решительную борьбу с положительным мнением детей об отце, вытесняя день за днём из их головы всё то хорошее, что было заложено годами.

Тридцать первого декабря Лена зашла к Уховым поздравить с наступающим новым годом и пригласить соседей в гости.