Возможности любовного романа o

Может показаться странным (а может и не показаться), но мы с Ниной почти не говорили о писательстве. Мы обсуждали книги, болтали о литературе, читали друг другу вслух и делились впечатлениями от разных авторов, которых мы знали лично или опосредованно, через их тексты, но писательство, это раскаленное ядро литературы, обходили в своих разговорах стороной. Не потому, что, как можно было бы подумать, писательство – дело столь же личное и всепоглощающее, как и любовные отношения, а значит, соперничает с ними. Нет, я бы с радостью поговорил с Ниной о литературном творчестве, более того – мы даже пытались говорить с ней об этом, но каждый такой разговор давался нам с трудом. Вероятно, Нина просто не знала, как правильно задать вопрос, а я редко когда заводил такие беседы: мне, как и большинству творческих личностей, было неинтересно что-то объяснять, мне требовались только понимание и поддержка. Я еще толком не сознавал, как трудно бывает другим наблюдать за твоим писательским процессом, причем в обоих смыслах этого слова: понимать его и смотреть на него со стороны. Даже литераторы-профессионалы, нередко имеющие слишком уж четкие представления о литературе, руководствуются, напротив, слишком туманными идеями о том, что значит “писать”; впрочем, одно и другое наверняка связано.

– Ну как? – выпалил я, когда Нина наконец-то закрыла ноутбук.

Она глотнула пива, а я гадал, к чему это: просто драматическая пауза или попытка выиграть время и взвесить ответ. Но тут Нина старательно меня поцеловала и произнесла:

– Я даже не ожидала, что будет так увлекательно.

– Это самая динамичная часть книги, – ответил я. – Потом уже увлекательности поубавится. А еще как?

– Что “еще как”?

– Ну, например, что ты скажешь о самом тексте? – допытывался я.

– Мне нравится, как он написан.

– Значит, ты бы стала читать его и дальше?

– Конечно, – заверила меня Нина. – Но я твоя девушка, так что выбора у меня нет.

Видимо, у меня на лице отобразилось, что мне сейчас не до шуток.

– Да ладно тебе, – пихнула она меня. – Ты же и так знаешь, что я жду продолжения. Дашь почитать первую главу?

– А что мне за это будет? – спросил я и тут же почувствовал себя глупо. Вся эта сцена была постановочной. Чего я ждал? Что Нина упадет в обморок? Расплачется? Или скажет, что никогда в жизни не читала ничего подобного?

– Что будет? Я покажу тебе, что я купила, – ответила Нина, и последние ее слова прозвучали скорее вопросительно. Будто ей нужно было убедиться, что я действительно играю с ней в эту игру.

Но мне не хотелось никаких игр, и я пробормотал:

– Рад, что тебе понравилось.

– Очень.

Я улыбнулся.

– Я серьезно, – сказала Нина, сжав мне руку.

Какое-то время мы избегали смотреть друг на друга, а потом я, сделав глубокий вдох, предложил:

– Может, наконец сходим на “Даму с горностаем”? Тебе удалось узнать, где ее выставляют?

– Похоже, что прямо в Вавельском замке, – ответила Нина. – Только чтобы нас туда пустили, придется, наверное, спеть польский гимн.

– Ну, это недалеко.

– Правда, у меня еще сегодня занятия.

– Занятия можно и пропустить… – сделал я робкую попытку.

– Нет, сегодня у нас Анна Цар.

– Но так мы никогда не посмотрим на эту картину! – взвыл я. – Жить в Кракове и не увидеть самого интересного!

– Самого интересного? С каких пор музей – это самое интересное?

– Не музей, а то, что в нем, – возразил я сердито.

Рассердиться я хотел только для виду, но вышло по-настоящему.

– Бывают удовольствия и поинтереснее.

– Что ж, ладно… – буркнул я неопределенно.

Услышав слово “удовольствия”, я вспомнил о том, что Нина предложила несколько минут назад.

– Так что ты купила?

– Я думала, тебе все равно.

– Я тоже так сначала думал.

– Ну, тогда отвернись.

Повернувшись на стуле, я посмотрел в окно: по парку мимо кафе шагал какой-то мужчина с ребенком на плечах. Не прошло и пяти секунд, как Нина меня окликнула:

– Теперь можно!

Сначала я решил, что она купила черные ажурные трусики и в шутку надела их на голову, но потом до меня дошло, что это кружевная маска. Глаза Нины сияли в продолговатых кошачьих прорезях, надо лбом кружевные завитки образовывали корону, а под скулами они спадали фестонами.

– Ты похожа на героиню фильма Eyes Wide Shut, – оценил я.

– Мне нравится этот фильм.

– Значит, идем на бал-маскарад?

– На бал? А это не слишком длинная прелюдия? – произнесла Нина сладчайшим голоском.

– Гм… Так во сколько у тебя пара?

Нина, не снимая маски, глянула в мобильник.

– Черт! Через двадцать минут. Мне пора бежать. А у тебя что в планах?

Я вдруг понял, что никаких планов у меня, собственно, и нет. То, что Нина прочитает начало моего романа, и составляло горизонт сегодняшнего дня.

– Наверное, зайду ненадолго в английский магазин, – ответил я, просто чтобы ответить хоть что-то.

– Значит, приду потом туда, – пообещала Нина.

Сняв маску, она сунула ее в сумку, словно карту страны, куда мы когда-нибудь отправимся. Спешно глотнула еще пива, а потом, обнимая меня на прощание, прошептала:

– Мне правда очень понравилось. Просто я сильно волновалась. Ты уже столько времени сидишь над этим романом…