Вознесение духа

Я образ мамы часто вспоминаю
С любовью, грустью, нежностью, тоской
И как от боли отойти, не знаю:
Проходят годы долгой чередой.

Когда её машина сбила,

Три дня и ночи плакал и рыдал,
Душа моя от горя волком выла,
В бессилии я небо проклинал.

Шептал над ней – «Не надо только плакать,

Её слезами к жизни не вернёшь».
Но нет – не смог заставить их не капать,
Ну как от горя сам себя уймёшь?

Тогда не смог я справиться с собою,

Не смог осилить горе и печаль,
И волосы покрылись сединою,
Но мне себя от этого не жаль.

В те дни я в ней, родимой, растворился,

Свою любовь в печали ей отдал,
И только после как-то укрепился,
Но радость жизни с нею потерял.

• • •

С утра сегодня сердцу было больно:
Погибла мама в этот летний день.
Весь день ловлю глаза её невольно,
Весь день она витает словно тень.

Нет-нет, конечно, свечку не поставлю:

Не верую в причудливость теней.
В стихах своих любимую оставлю,
И станет мне хоть чуточку светлей.

Не знаю, как на всё её хватало:

Учила, шила, стряпала, пекла.
А сколько книг она перечитала
И сколько людям сделала добра!

Стихи она, красавица, любила,

И помню, как, читая в вечерах,
Себя до слёз невольно доводила
И голос был дрожащим на устах.

Ночами мама часто вышивала,

Украсить чтобы бедный наш уют,
Шарфы и кофты тёплые вязала,
И вижу – руки, спицы как снуют.

Она однажды чуть не утонула:

Весной шитьё в деревню понесла.
Обратно шла и… глазом не моргнула,
Как льдина из-под ног её ушла.

Едва спасли, на печке отогрели,

На розвальнях в соломе привезли.
В трудах и муках годы те летели,
И души от отчаяния жгли.

Всю жизнь она к познаниям тянулась

И гордой поступью по жизни шла,
От тягот жизненных не гнулась,
Достоинство по жизни пронесла.

Отец у мамы был кровей татарских,

Продав однажды польке лошадей,
Украл её, дитя степей хазарских,
И счастлив был с красавицей своей.

А в восемнадцатом родилась мама:

Дитя уже евразийских кровей.
Но их постигла жизненная драма —
Не стало вскоре бабушки моей.

От горя дед пропил всё состоянье

И, возвращаясь пьяным как-то раз,
Замёрз в снегу – и дочь осталась с няней:
Таким однажды мамин был рассказ.

Уж четверть века нет её на свете,

А я по ней сверяю жизни путь,
Живой всё представляю на портрете,
Вздохну и снова за перо берусь.

Её глаза с игривою искринкой,

Улыбку, ум её и красоту —
Весь образ милой сердцу сиротинки
До дней последних свято сберегу.

31 августа

1999 г.

• • •