Возраст согласия

– А, Ксюша пришла! Я тебя уже потерял. Познакомься с Серегой. Это мой двоюродный племянник. С Урала приехал буквально вчера. Будет нам с ремонтом помогать.

– Привет, очень приятно познакомиться, – вежливо сказала я. Обычно в ситуациях, когда меня кому-то представляют, мне почему-то всегда неловко. Но сейчас я чувствовала себя нормально. Сергей ответил, что тоже рад. Он неуловимо напоминал мне Женю. Только его отличали очки и намного более светлые волосы. А так – тоже не урод, но достаточно невзрачный и щуплый молодой человек.

Я рассказала им про случай с ненормальной. Естественно, умолчав о своих душевных метаниях. Юра, как всегда, поржал. Он увлек меня за стенку, прижал к себе и стал целовать. Я отметила мощную эрекцию, но не стала трогать его член рукой, а прошептала:

– Но не сейчас же?

– Конечно, я просто очень скучал.

Вечером мы поехали в Юрину квартиру на Петроградку. Семья уехала отдыхать, а он отговорился ремонтом. Видимо, предполагалось, что рядом будет Сергей, а значит, за Юру можно не переживать. Не тут-то было.

На квартире меня поставили строгать салат из помидоров и огурцов на закуску. Юра разлил водку по рюмкам и подтрунивал надо мной:

– Ксень, ну скоро ты там? Чего возишься? Мы жрать хотим!

С экрана телика, подвешенного под потолок, вещал Задорнов. О порванных колготках, в которых умные советские женщины хранят лук.

Напившись, мы стали разговаривать обо всем. Серега оказался нормальным парнем с глубоко беременной женой в анамнезе.

– Ксень, ты понимаешь, ему потрахаться надо. Я-то помню, что это такое, когда жена на серьезном сроке… Не дает она давно, типа ребенку повредишь и все такое. Может, найдешь ему подружку какую свою?

Лицо у Юры покраснело, он часто перемежал свою речь матерными словечками и плотоядно смотрел в мою сторону. По сальности его шуток можно было определить степень опьянения.

Просьба найти Сереге подружку для потрахушек меня покоробила. Но я промямлила, что могу попробовать свести его с Наташкой. По лицу Сереги было непонятно, нравится ли ему такая идея или он просто не хочет разочаровывать своего двоюродного дядю.

Утром мы с Серегой мучились от сильного похмелья, но Юра был все таким же заводным и бодрым.

В обед на Лиговке он все-таки затащил меня на тахту, снял с меня трусы, достал из штанов налитый кровью член и попросил сесть сверху. На мне была короткая юбка, и он крепко держал меня за попу, пока я медленно поднималась и опускалась, двигая бедрами. Бедный Серега зашел было к нам за стенку, но быстро понял, что происходит, и ушел в соседнюю комнату. В таких условиях у меня не было никаких шансов кончить, но я была рада, что мой милый явно получает большое удовольствие.

Во время оргазма он громко застонал, вынул член, и белая сперма выплеснулась мне на живот. Я размазала ее пальцами и стала искать трусы. Юра притянул меня к себе и поцеловал.

Я позвонила Наташке, и мы договорились, что встретимся в кафешке у заправки на Индустриальном проспекте в нашем районе. Ее главная черта – готовность к любым приключениям. Меня бесила роль недоделанной свахи, и шла на встречу я уже в поганом настроении.

Наташке совсем не понравился Серега, а Юра как-то особенно напирал, как будто это он планировал с ней замутить. Пока пожирали шашлык, я накачивалась светлым, весьма гадким пивом и смотрела в окно на улицу, залитую вечерним солнцем. На асфальте нежные тени деревьев вычерчивали грифельные наброски, машины тарахтели, бросая в глаза россыпь алмазных отблесков со стекол. В небе, заставленном высотками и перетянутом со всех сторон проводами, носились птицы.

Разговор не клеился. По моим венам змеился яд.

В какой-то момент я зло спросила Юру:

– А если бы я не стала с тобой заниматься любовью в какой-то момент, ты бы что сделал?

С ухмылкой на лице, заливаемый ласковым светом, он ответил просто и ясно:

– К черту бы тебя послал.

– Да? К черту? – зачем-то переспросила я.

– Да.

– Знаешь, что скажу: иди-ка ты сам к черту!

Я схватила со стола пачку сигарет и быстро пошла на выход. Меня мутило. Наташка поскакала за мной – верный друг.

На улице стало легче. Я нервным шагом зашагала через дорогу. Меня бодрила злость. Мы закурили.

– Блин, как ты его отбрила, молодец! – восхищалась Наташка, тряся медовыми кудряшками.

Недавно она обрезала свои длинные волосы до мочек ушей. Ходила все так же вразвалочку, как и всегда.

Но я знала, что, как только протрезвею, моя анестезия перестанет действовать. Надо было признать – я надеялась, что Юра бросится за мной, как тогда у метро, и попросит не уходить.

Значит, конец, значит, конец, значит, конец – билось в моей голове. И когда мы с Наташкой пересекли вечерний парк, когда я дошла домой и закрыла за собой дверь, когда я зашла в ванную и залезла под душ, тут-то я и начала горько рыдать.

Юра позвонил через два дня. «Приезжай», – сказала я.

Когда мы сидели в машине и смотрели друг на друга, а он объяснял, что я плохо себя вела, мне не удалось сдержаться – я снова расплакалась. Юра взял мое лицо в свои ладони: