Возрождённый дракон

Как только дверь за ним закрылась, Найол опустился в кресло с высокой спинкой. Что направило ненависть Байара на этого Перрина? Существовало чересчур много Друзей Тёмного, чтобы растрачивать силы на ненависть к кому-либо конкретному. Слишком много Приспешников, в верхах и в низах, скрывающихся за бойкими языками и честными улыбками, пресмыкающихся перед Тёмным. Всё же не повредит приписать к их перечню ещё одно имя.

Найол поёрзал на жёстком кресле, стараясь поудобнее устроить свои старые кости. Не в первый уже раз в голове у него мелькнуло, что подушка, возможно, могла бы оказаться не столь уж грандиозной роскошью. И не в первый уже раз он выбросил эту мысль из головы. Мир сползал в хаос, и у него не было времени идти на поводу у старости.

Он позволил всем знаках, что пророчили катастрофу, кружиться в водовороте своих мыслей. Война охватила Тарабон и Арад Доман, гражданская война разрывает Кайриэн, пламя войны возгорается в Тире и Иллиане, которые исстари остаются врагами друг другу.

Возможно, эти войны ничего и не значили сами по себе — люди всегда воюют, — но обычно они шли по одной за раз.

А теперь, кроме Лжедракона на Равнине Алмот, второй раздирал Салдейю, а третий изводил Тир. Сразу три. Они все должны быть Лжедраконами. Обязаны ими быть!

И еще десятки прочих мелочей, иные из которых были, возможно, лишь беспочвенными слухами, но взятые все вместе...

Доклады об айильцах, замеченных далеко на западе, где Муранди и Кандор. По двое-трое зараз, но один или тысяча, Айил выходили из Пустыни лишь единожды за всё время после Разлома. Только в Айильскую Войну покидали они свою бесплодную глухомань. Как утверждали, Ата'ан Миэйр, Морской Народ, забросили торговлю ради поисков знамений и предвестий — каких именно, они не говорили никому — и плавают на полупустых или вовсе незагруженных кораблях. Иллиан начал Великую Охоту за Рогом, впервые за неполных четыре сотни лет, послав Охотников на поиски легендарного Рога Валир, о котором в пророчестве сказано, что поднимет он из могил погибших героев биться в Тармон Гай'дон, Последней Битве против Тени. Слухи гласили и что Огир, всегда бывшие такими затворниками, что большинство людей считало их легендой, созывают встречи между отдалёнными стеддингами.

Самым же многозначительным для Найола было то, что Айз Седай, судя по всему, действуют ныне в открытую. Ходили слухи о том, что они уже послали несколько сестер в Салдэйю, чтобы те дали отпор Лжедракону Мазриму Таиму. Таим, что среди мужчин редкость, способен был направлять Единую Силу. Это само по себе внушало страх и презрение, и вряд ли кто предполагал, будто такого человека возможно одолеть без помощи Айз Седай. Лучше принять помощь Айз Седай, чем дожидаться неотвратимых кошмаров, когда тот спятит, а это с подобными происходит неизбежно. Но Тар Валон явно предпочёл отправить других Айз Седай в подмогу другому Лжедракону в Фалме. Иного вывода факты сделать не позволяют.

Сложившаяся картина пробрала его холодом до мозга костей. Хаос множился; небывалое прежде случалось сплошь и повсюду. Казалось, что весь мир крошится и бурлит близ точки кипения. Ему это виделось ясно. Близился час Последней Битвы.

Все его планы рухнули, планы, исполнение которых могло принести бессмертие его имени среди питомцев Света на сотни поколений вперед. Впрочем, неразбериха создаст новые удобные случаи, и он строил новые планы, по достижению новых целей. Если только ему хватит сил и воли привести их в исполнение. Свет, позволь мне удержаться в жизни достаточно долго.

Почтительный стук в дверь отвлек его от мрачных мыслей.

— Входи! — рявкнул он.

Слуга в куртке и бриджах бело-золотых цветов зашел с поклоном. Потупив взор, он возгласил: Джайхим Карридин, Помазанник Света, Инквизитор Руки Света явился по приказу Лорда Капитана-Командора. Карридин зашёл вслед за человеком, не дожидаясь слов Найола.

Найол жестом приказал слуге удалиться.

Ещё до того, как вновь захлопнулась дверь, Карридин преклонил колено, картинно взмахнув белоснежным плащом.

Позади сияющего солнца в верхней части плаща, лежал алый пастырский посох Длани Света, многими прозываемой Вопрошающими, хотя редко в лицо.

— Вы приказали мне прибыть, милорд Капитан-Командор, — звучно сказал Карридин, — и я возвратился из Тарабона.

Найол задержал на нём взгляд. Карридин был рослым, давно вошедшим в зрелый возраст, с мазками седины в волосах, но ещё здоровым и крепким. Как всегда, в его глазах, чёрных, глубоко посаженных, светился ум. Под изучающим взором Лорда Капитана-Командора Карридин не сморгнул. Лишь немногие имели настолько чистую совесть либо крепкие нервы. Коленопреклонённый Карридин ожидал так спокойно, будто бы каждый день получал резкий приказ покидать штаб и незамедлительно возвращаться в Амадор, данный без указания причин. Впрочем, поговаривали, что Джайхим Карридин может переждать камень.