Возвращение

Шифра рванулась навстречу. В её воспаленном сознании промелькнул образ той самой лошади с обрезанными поводьями, которая когда-то возвратилась из Негева и принесла с собой горькую весть о гибели отряда.

Замерла у ворот, не в силах сделать шаг навстречу приближавшемуся движению.

И когда она увидела Бен-Цура, возвышавшегося в седле, беззвучно бросилась к нему, прижалась к его ноге. Не было сил ни кричать, ни плакать. Он, увидев, что она вот-вот упадет, мгновенно слетел с лошади. Легко подхватил её, с грустью отметил, какой легкой она стала за те дни, что он отсутствовал. И она, подобно маленькой девочке, обняла его и прижалась головой к шее, глубоко вдыхая его запахи и дорожную пыль, пропитавшую его одежду.

Он ничего не рассказывал о причине столь долгого отсутствия, и, Шифра, безоговорочно доверяя ему, не расспрашивала. Значит, ему было нелегко, и когда-нибудь потом, быть может случайно, он проговориться о тех трудностях и опасностях, которые ему довелось пережить. Так было всегда, так будет и на этот раз. И была бесконечно благодарна Всевышнему, что её муж, наконец, возвратился!

Бен-Цур, как всегда, был краток. Сообщил окружавшим его Шмуэлю, Гидеону и Эльке, о привезенных им заказах на гончарные и кузнечные изделия, о закупке для Шмуэля более ста пудов железа.

– Так, что, Эста, корми посытнее мужа, ему понадобиться много сил, чтобы груду ржавого железа превратить в удобные серпы и прочные наконечники для плугов.

С Элькой был отдельный разговор. Спустя несколько дней после возвращения, Бен-Цур зашел в гончарную мастерскую.

Элька его не заметил, сосредоточенно работая у вращавшегося станка. Кусок глины, лежавший на столе, приобретал непонятные, причудливые формы. Босые ноги гончара вертели станок прерывистыми движениями, придавали особый смысл возникновению задуманного мастером.

Необычный интерес Бен-Цура вызвали, однако, не эти особенности работ Эльки, но его взгляд.

Этот взгляд был предельно сосредоточен и одновременно отрешен от всего земного. Казалось, юный гончар видит какую-то сложную эстетическую идею задуманного им изделия. Пытается найти пути воплощения этой идеи в эластичном материале.

Бен-Цур видел, что несовершенный гончарный станок не позволяет Эльке осуществить задуманное, и он исправляет несовершенство станка движениями своих рук, длинных и гибких пальцев.

Бен-Цур невольно замедляет шаг. Нахлынули воспоминания о давно прошедших событиях. Он был потрясен сходством Эльки с его отцом – молодым рекрутом, прибывшим в ту пору из Иудеи в Дура-Европос.

Именно этот взгляд, проникающий в глубинную суть вещей и одновременно отрешенный от всего несущественного, поразил тогда Силоноса. И оказался судьбоносным для них всех.

Комендант Дура-Европоса, в ту пору крупного греческого форпоста в Месопотамии, безоговорочно поверил в талант иудея.

И теперь, спустя десятилетия, он вновь увидел этот взгляд. И Бен-Цура пронзило поразившее его открытие, что не иначе как к Эльке переселилась душа погибшего Эльазара. Да будет благословенна его память.

Бен-Цур тут же начал молиться, ибо не был уверен: позволительно ли, ему, вновь обращенному иудею, верить в переселение душ?

Он обязательно выяснит это у своего наставника, и мудрого человека рава Нафтали.

Наконец, Элька заметил гостя. Радостно улыбнулся, оставил станок, подошел к Бен-Цуру. Руки его были по локоть в глине, или, как говорила когда-то Шифра, в грязи, – с грустью вспомнил Бен-Цур.

Они присели на разостланную рядом циновку. Здесь стоял кувшин с водой, тарелка со сладкими стручками харува прошлогоднего урожая, ломтики сушенного козьего сыра.

" И ест точно так же, как и его отец," – пронеслась мгновенная мысль.

Однако достаточно воспоминаний. Не затем Бен-Цур здесь.

Он бережно поставил на землю объемистый наплечный мешок. Вскоре Элька увидел, как из этого мешка Бен-Цур достал несколько искусно сделанных и ярко раскрашенных киликсов и кубков, два алебастера необычной формы, приземистый кратер и, наконец, двуручную амфору, впрочем, и амфора была не совсем обычной, она отличалась узкой и изящной горловиной.

Чем больше Элька присматривался к привезенным Бен-Цуром изделиям, тем сильнее он ощущал, что все это он когда-то видел, но никак не мог вспомнить, где и когда?

Видя замешательство Эльки, Бен-Цур кивнул: – Ты все это видел, когда тебе было не более трех лет. Это образцы изделий, которые хорошо продаются в Эфирике. Их прислал твой дядя Шауль.

– Шауль? – обрадовано переспросил Элька. Мама не раз рассказывала о нем, и о большом конном хозяйстве, созданном прадедом Ахавом.

– Потом началась многолетняя беспрерывная война. – прервал его воспоминания Бен-Цур. – "Все воевали со всеми" Морские и сухопутные дороги стали крайне опасны. Даже корабли широко известной морской компании "Биркат– Эль" опасались выходить из портов.

– Вот тебе задаток, – неожиданно прервал ход беседы Бен-Цур и положил на циновку рядом с Элькой увесистый кожаный мешочек с серебряными монетами.

– Работа не из простых, – серьезно добавил он, но тебе по плечу.