Возвращение

И действительно, когда над Иудейскими горами поднялся круг созревшей луны, и её таинственный серебристо-золотой свет залил пыльные улочки селения, раздался топот дюжины оседланных лошадей.

Всадники сопровождали колесницу, в которой восседал человек, укутанный в просторную черную хламиду. Его голову охватывал широкий, до бровей тканевый пояс, такого же цвета, как и хламида. Лицо было покрыто густой серебрившейся бородой. И это было единственное светлое место на черном фоне грузной фигуры купца.

Прибывший гость явно страдал параличом или какой-то иной тяжелой болезнью. Он не мог передвигаться самостоятельно. Двое сильных слуг пересадили его с колесницы на палантин и поставили по середине двора.

К этому времени во дворе были кроме Эльки, Шифра, Бен-Цур и Шмуэль. Маленькую Иегудит держала на руках старшая дочь Шифры – Ривка. К ней молча прислонилась Эфронит.

Братья Эльки – Ной и Давид вырывали друг у друга кроху Иегудит, и ей явно нравилась эта игра, она протягивала ручонки то к одному, то к другому и заливисто смеялась.

Бен-Цур не отходил от Эльки, как когда-то от его отца Эльазара, когда греческий купец из Александрии Египетской Эфранор принимал заказанные им изделия. Однако в данном случае, и Бен-Цур это хорошо видел, финикиец или сириец, не обращал ни малейшего внимания на окружавших его людей. Был сосредоточен на приеме изделий, но вовсе не придирчив. Быстро переходил от одной группы изделий к другой. Следом за ним шли слуги. Они быстро упаковывали принятые изделия, сразу же грузили на ослов, мулов и верблюдов.

Шифру обидело, с какой быстротой купец осматривал изделия, в которые Элька вложил массу труда, терпения и изобретательности.

Шифре даже показалось, что купца совсем не интересуют покупаемые им изделия. И она ощутила, как в её душе усиливается раздражение против этой одетой в черные одежды мясной туши.

Шифра решила, что после сдачи заказа, она не пригласит купца на приготовленный дома богатый ужин, как повелось с тех пор, когда был жив брат.

Впрочем, по завершении приема заказа, купец, ничего не сказав Шифре, передал ей причитавшиеся деньги, и тут же велел отнести его к обширному пустырю, примыкавшему ко двору Эльазара.

Здесь расположились на ночь его слуги. Мерно жевали жвачку, лежащие на брюхе верблюды, стояли лошади, утопив головы в подвешенные с кормом мешки, кучкой толпились мулы и ослы. Ближе к дому, был возведен небольшой дорожный шатер для купца, в котором он туту же скрылся.

В ответ на недоумевающие взгляды Бен-Цура и Шмуэля, капитан Посидоний лишь пожал плечами.

– Я иногда и сам не знаю, какие причуды можно ожидать от этих очень богатых людей!

Тем не менее, сам Посидоний, его помощник Дионисий и еще несколько человек из команды «Семерки» с удовольствием разместились на разостланных душистых циновках и отдали должное всему, что приготовила Шифра. Пили виноградный сок, хорошо выстоявшееся вино, и даже крепкий ячменный напиток, в большом количестве, привезенный Посидонием.

Героем дня был Элька. Не привыкший к крепким напиткам, он быстро захмелел и готов был обнять весь мир. Это был его первый большой успех.

Тихая радость светилась и на лице Шифры. И не только потому, что вновь ожило дело, которому всю свою жизнь посвятил её брат Эльазар. Но что около Эльки все время находился ее сын – Ицгар. Мальчишка, который резко изменил весь уклад жизни её дома. Бен-Цур как бы проснулся после долгого и тяжелого сна. Он вновь стал опорой для них всех.

Теперь и Шмуэль, сильно сдавший после смерти Эсты, находит поддержку в её семье. К тому же Ицгар явно льнет к кузнецу. Он никак не выберет, что ему больше нравиться, сделанный Элькой специально для него гончарный круг, или стучать молотком в кузнице Шмуэля.

У Ицгара всё получается хорошо. Шифра даже немножечко ревнует сына к кузнецу. Особенно, когда они оба приходят после работы, и она помогает им умываться. Льет из гидрии воду на могучие руки кузнеца и на окрепшие плечи сына. Частые гости Шифры и близнецы– сыновья Шмуэля – Ноах и Давид. А застенчивая красавица Иегудит не различает свой дом и её дома.

От этого Шифра чувствует себя нужной и сильной.

Недавно Ицгару исполнилось девять; скуластый, всегда серьезный, он выглядит значительно старше своих лет. Не по годам широк в плечах. Чуть медлителен, прочно стоит на крепких мускулистых ногах.

" Как же он похож на его отца Бен-Цура. – С волнением отмечает Шифра. – И сестры в Ицгаре души не чают."

Шифра знает, если с ними Ицгар, они чувствуют себя в безопасности. Честно говоря, и ей, Шифре, спокойнее, когда ранним весенним утром она с девочками отправляется на сбор лечебных трав, и с ними идет Ицгар.

Мальчишки селения, встречающиеся на лугах, пастухи, пасущие овец, ведут себя не столь вызывающе, когда видят Ицгара.

Пока взрослые пировали, отмечая удачное завершение полугодовой напряженной работы, Шифра уложила детей спать. Они улеглись длинным рядом на разостланных ею циновках – один за одним, как солдатики… – Шифра вздрогнула от такого сравнения. Хватит солдат! Хватит войн!

И она принялась молиться, благословляя на ночь, мирно уснувших детей.

Далеко за полночь, отправились спать взрослые. Шмуэль ушел домой один. Шифра не позволила ему будить крепко спящих детей. Осталась с ними.

Убедившись, что все хорошо устроены, Бен-Цур поднялся на крышу дома. Шифра знала, что он, как и её брат Эльазар, любил подолгу смотреть на темно-синий бархат ночного неба. Там, в бесконечной выси, шла своя, непостижимая для смертного, жизнь, сверкали и переливались бесконечные огни.

" Звезды, как и люди, – думал Бен-Цур, – рождаются и умирают, поднимаются и падают, а наиболее счастливые оставляют за собой долгий светящийся след"…