Возвращение Черного Еретика (СИ)

Но она наливает и наливает, пьёт и пьёт, и ей вовсе не жаль себя. Хватит. Жалела, жалела тридцать один год подряд и вот до чего дожалелась — королевство разваливается, дети далеко, Тадеуш… что уж тут говорить о Тадеуше. И так всё ясно. Астори думает о том, когда она успела стать такой идиоткой, как умудрилась настолько бездарно загубить свою жизнь. Где она просчиталась? Какой поворот оказался неверным? Она неслась на бешеной скорости, выжимала педаль газа в пол — не останавливаться, не останавливаться, на красный свет, через кирпичные стены, лобовая атака, вперёд и вперёд… разбивалась, вставала, мчалась дальше… не видела, куда сворачивала. И теперь — тупик. Бетонная ограда, которую ей не пробить.

Она оказалась жутко невезучей дурой. И что самое ужасное, она поняла это слишком поздно.

Астори цокает языком, пробуя на вкус тягучий, вязковато-терпкий торик. Морщится. Ей, кажется, ещё никогда не было так хреново, даже после смерти Джея, даже после атак террористов… тогда она была моложе и увереннее в себе. О, эта безнадёжная вера в собственные силы, которая вела её через отчаяние и смрад, служила щитом от ударов судьбы, вытягивала из болота, когда ничто другое не вытягивало, — эта вера её и сгубила. А сейчас веры нет, и детей нет, и Тадеуша нет… да и государства, по большому счёту, у неё нет тоже.

Королева без королевства.

Пол уплывает из-под ног; Астори напевает гимн Эльдевейса.

— Вперё-ё-д, сыны Оте-е-ечества, во сла-а-аву праотцо-о-ов,

В бой ри-и-инемся, как со-о-околы, на по-о-олчища враго-о-ов…

Астори коротко усмехается и залпом опустошает бокал. Какого чёрта. Если ей хочется спиться, никто не может ей запретить: просто некому запрещать. Отец не дозвонится. Дети… Тадеуш… Астори трясёт головой: нет, уже никогда. Подруги… Она смаргивает хмельную пелену, хмурится, встаёт, хватаясь за стол. Колени подкашиваются. Она добредает почти на ощупь до телефонного аппарата и на память набирает крепко выученный номер Мелли. Остаётся надеяться, что та уже не спит… или ещё не спит… какая у них разница во времени? Пять часов? Три? Вперёд или назад?

Мысли слепливаются, как комки в манной каше. По барабанным перепонкам бьют гудки. Астори пытается сосредоточиться, но выходит откровенно паршиво: она слишком много выпила и слишком мала спала. Какая же она жалкая, чёрт подери. Когда вместо того, чтобы бороться с проблемами, она начала запивать их алкоголем?

О Мастер, да в кого она превращается?

— Да? — звучит в трубке мелодичный грудной голос Мелли, в котором явственно сквозит недоумение. — Мелина Ольте, слушаю?

Астори глотает невнятный смешок.

— Мел… это я. Привет.

— Дорогая?! — восклицает подруга с ужасом. — Но ведь… постой у нас восемь, значит… у тебя четыре утра?! Астори, ты сошла с ума?

— Кажется, да, Мел. Я почти полностью в этом убеждена.

***

Разумеется, она пыталась поговорить с Тадеушем после того вечера в её кабинете. Не раз. Но он не давал ей даже шанса извиниться или попросить прощения: Тадеуш словно отмотал время назад, сделал вид, будто и не было между ними этих семи лет, будто они не срослись, не переплелись душами, будто не видели друг друга разбитыми и уязвимыми… Королева и её премьер-министр — который даже уже не её. Коллеги. Точка. Официальные отношения. Точка.

Она хотела этого? Она это получила.

Астори чувствует, что ей воздают по заслугам, но, проклятье, ей нисколько не легче от этой мысли. За победы, как за ошибки, надо платить, она помнит, и платой за усмирение ненавистного Севера стала утрата Тадеуша. Она не была готова к этому. Конечно, знала, что причинит ему боль, знала и шла, стиснув зубы и заставив сердце молчать… видит Мастер, она мстила не ему.

Но его ударила первым — со спины, подло и без предупреждения.

И он оставил её, победившую и побеждённую, и Астори не в силах его за это винить: она понимает, как больно сделала ему. Но северяне сделали ей больнее. Она накажет их, напомнит, кто королева Эглерта, а потом… потом…

Астори не знает.

Чрезвычайное положение на Севере введут после Сайоля, ориентировочно в январе–феврале; пока идёт подготовка правительственных войск. СМИ только об этом и говорят. Тадеуш сделал официальное заявление через три дня после прений в Совете, собрал журналистов со всех федеральных каналов и солидных изданий. Он доходчиво, просто и успокаивающе объяснил, что режим ЧП в северных провинциях продлится недолго, что он необходим из-за обострившейся ситуации с антироялистскими выступлениями и террористами «Ботихи» и «Шарумана», которые скрываются в горах Эрко-Ас-Малларас и Эрко-Альбичче. Правительство вскоре восстановит порядок. Граждане могут быть уверены в своей безопасности.

Он занимается тем, что у него выходит лучше всего: сглаживает острые углы, до последнего оттягивает гражданскую войну, собирает по кусочкам осколки хрупкого мира между Севером и Югом. Надолго ли его хватит?

Астори не отступит, не теперь, когда всё, что у неё осталось, — привычка идти до конца. Упрямство и гордость. Два коня, везущие её безумную колесницу по пылающей дороге. Она накажет Север, а там видно будет.