Читаем Возвращение Героя (СИ) полностью

- Ладно, побесились и хватит, - мы несколько минут дурачились и смеялись, кувыркаясь в грязи, после чего я примирительно поднял руки и сел обратно на место у костра, схватив предварительно отложенную в сторону тетиву. - Ты хотела поговорить. Не морщи нос, я всегда знаю, когда тебя что-то тревожит. Рассказывай.


- Ничего меня не тревожит, - пробурчала девочка, отвернувшись в противоположную сторону.


А иногда она ведёт себя, как ребенок, кем сейчас и является, если поглядеть на всё с точки зрения биологии. Или она так специально делает? Кто знает.


- Хлоя.


- Да ни о чём я не хотела разговаривать!


- Хлоя, - второй раз повторил я, с прищуром взглянув в её глаза.


Она несколько секунд отвечала мне подобным немигающим взглядом, её глаза несильно "светились" из-за близстоящего костра, но вот девочка прижала свои ушки к голове и понуро опустила голову, сжав кулаки.


- Это о ритуале. Глава клана кое-что мне рассказала, но приказала никому не рассказывать.


- Я тебя внимательно слушаю.


- Ритуал... сердце монстра. Оно пробудит нашу магию, она связана с татуировкой на теле, - Хлоя указала себе на грудь, где было вытатуировано пять белоснежных глаз. - Но есть одно "но".


- Но? - мне всё меньше и меньше нравилось то, к чему ведёт Хлоя. Подобной речью меня однажды сподвигли на захват форта, во время которого я потерял всех приставленных ко мне бойцов, а ведь я старался спасти хоть кого-то. - Хлоя, я ненавижу, когда говорят "А", а "Б" умалчивается, так что давай не будем играть в угадайку.


Девочка пожевала губу, после чего тяжело вздохнула и хмуро взглянула в мои глаза, начиная тихо говорить:


- Нас делят на пары, чтобы избавиться от слабых. Ритуал охоты проходят только Именитые, поэтому с нами нет обычных детей. Когда мы заполучим сердце, то наши инстинкты и Духи заставят нас его пожрать. Мы потеряем себя, появится что-то вроде состояния берсеркера.


Тени, строящие нам рожицы, вдруг утихли и исчезли, после чего резко растянулись по всей пещере, превратившись в озлобленные морды зверей, монстров и людей, а по пещере пролетел шепот сотен голосов.


- И ты... ты об этом молчала? - я облизнул пересохшие губы, начиная обдумывать сотни вспыхнувших мыслей.


Поэтому Райя никогда не показывала мне сердце монстра, да? Это было странно, но она просто говорила, что сердца сдаются Вождю. Чудесно. Просто прекрасно!


Один из нас войдёт в неконтролируемое состояние и попытается убить другого. Если второй переживёт, то он сильный и всё такое. Достойный жизни и племени. Затем второй повторит подвиг предыдущего, а раз первый выжил, значит... шансы пятьдесят на пятьдесят. Или же он не съест сердце, так как увидел, что произошло с товарищем, но тогда себя можно считать провалившим ритуал?


Но это сейчас не главное...


Я поднялся с земли и спокойно поглядел в заслезившиеся глаза девочки-волчицы.


- Хлоя, я понимаю, почему ты не рассказала об этом раньше. Ты во всём слушаешь свою мать, не можешь ослушаться главу, родители и прочее... - я покачал в воздухе рукой, постепенно переходя на злой шепот. - Я даже благодарен, что ты поставила меня в известность о моей приближающейся кончине, но остальные! Как же остальные?! Реван убьёт Мерлин, ты же знаешь, как они привязаны друг к другу?! Не знаю насчёт Йен с Гремори, но у второго чудовищная сила воли, всё же его разум древнее, чем мы все вместе взятые, он что-то придумает, а Йен тоже не слабак - справится!


- Я-я не хочу тебя убивать, поэтому я и пошла с тобой! - тут же отозвалась девочка, подскочив и схватив меня за руку.


- Ты считаешь, что у тебя хватит воли противиться инстинктам? - я подавил эмоции и резко вырвал руку из её хватки.


- Нет, но если это будешь ты, то ты обязательно мне поможешь. Ты же герой?


- Да какой герой?! Ты слишком хорошего обо мне мнения и не знаешь даже сотой части ужасов, что я натворил, - я цыкнул и начал чесать подбородок, начиная вышагивать из стороны в сторону.


Через пару мгновений мне удалось подавить вспыхнувшую ярость и рационально обдумать всё случившееся.


Хлоя не виновата. Виноваты те, кто придумал этот бредовый ритуал! Ради меня она ослушалась воли главы клана - её матери, а та что-то знала, раз предупредила о ритуале свою дочь. Судя по ожившим теням, которые сейчас выли и злобно смеялись, будто насмехаясь над произошедшей ссорой, Хлоя что-то активировала своей речью, возможно, какой-то защитный механизм ритуала. Она точно не должна была мне рассказывать об этом...


Я вздохнул и прикрыл глаза, возвращая ледяное спокойствие. Молодое тело и разум слишком сильно ощущают эмоции - это несёт как свои плюсы, так и минусы. В данный момент минусов больше.


Мой взгляд упал на Хлою, упавшую на колени и тихо шмыгающую в руки. Девочка дрожала от слёз.


Я выругался на себя на шести языках, после чего присел перед Хлоей на колени и аккуратно погладил её по голове.


- Хлоя, возьми себя в руки, - я сжал её плечо и убрал с заплаканного лица, перемазанного кровью, тёмный локон. - Извини, я не должен был на тебя кричать.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Слово о полку Игореве
Слово о полку Игореве

Исследование выдающегося историка Древней Руси А. А. Зимина содержит оригинальную, отличную от общепризнанной, концепцию происхождения и времени создания «Слова о полку Игореве». В книге содержится ценный материал о соотношении текста «Слова» с русскими летописями, историческими повестями XV–XVI вв., неординарные решения ряда проблем «слововедения», а также обстоятельный обзор оценок «Слова» в русской и зарубежной науке XIX–XX вв.Не ознакомившись в полной мере с аргументацией А. А. Зимина, несомненно самого основательного из числа «скептиков», мы не можем продолжать изучение «Слова», в частности проблем его атрибуции и времени создания.Книга рассчитана не только на специалистов по древнерусской литературе, но и на всех, интересующихся спорными проблемами возникновения «Слова».

Александр Александрович Зимин

Литературоведение / Научная литература / Древнерусская литература / Прочая старинная литература / Прочая научная литература / Древние книги
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1

Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===

Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (Мирский) , (Мирский) Дмитрий Святополк-Мирский

Культурология / Литературоведение / Прочая старинная литература / Образование и наука / Древние книги