Возвращение к людям

Многие отнеслись к моим словам с одобрением. Стопарь, улыбаясь, подошел поближе. Он погладил усы и бороду, а потом спросил, делая многозначительные паузы в словах:

— Ну, положим, предложил дело… А кто пойдет? До поселка далеко, хорошему ходоку день налегке бежать! Да обратно! А кругом, сам говоришь — волки!

— Есть у нас такой, что быстрее самого быстрого из охотников… Угар, ко мне!

Я привязал к ошейнику пса записку — несколько слов с описанием добычи и нашего положения, начертанных кровью на обрывке шкуры.

— Беги, что есть духу, щеня…извини, пес! В поселок!

Сова придержал пса и громко повторил, показывая рукой на юго-восток:

— Чайка! Серая Чайка! Найди Серую Чайку!

Наш умный пес внимательно посмотрел на индейца, перевел взгляд на меня, и, поняв, что дополнений больше не будет, мигом исчез в густой и высокой траве…

— Стопарь прав, до поселка далековато. — Сова вполголоса произнес, глядя ему вслед. — Но Чайка сейчас не в нем. Я видел ее у берегов Змейки, где река делится надвое. Там бывшие фермерские поля, где они надеялись поживиться. Отсюда всего полдня хорошего хода. С ней были мужчины и женщины из поселка, да еще и местные — всего около сорока человек. Хватит, чтобы помочь нам отогнать хищников.

В ночь, несмотря на опасность, большая часть загонщиков все же ушла. Они забрали свою долю и не хотели рисковать, ожидая неминуемого появления злобных стай. Все они направились к берегам болот — там располагались их становища, бывшие вторыми по общей численности населения, после Озерного. Ушли и Лисы — Сова выделил Гансу их долю, и эта странная группа, набив рюкзаки шкурами и мясом, исчезла среди трав.

Буквально падая с ног, при свете полыхающего костра, мы закончили возиться с последним бычком — теперь все мясо связано большими кусками в травяные сети и подвешено на ветви деревьев. Кроме того, поджарили, чуть ли не целиком, одного теленка, и теперь расположились на ужин, предвкушая, как наконец-то, сможем поесть за весь этот тяжелый день.

— Такой охоты еще не было в долине… — не обращаясь ни к кому, промолвил Стопарь, проглатывая большущий кусок прожаренного мяса.

— Да, такой охоты еще не бывало! Ты молодец, Сова!

Док с одобрением посмотрел на нашего приятеля. Тот невозмутимо обсасывал мозговую косточку и заедал мясо приготовленными впрок, съедобными травами, которые принесла с собой одна из его жен.

— И ты, Дар, тоже… Хорошо, что вам пришла в голову эта идея — собрать нас для загона. Попробуй, побегай хоть за одним быком в степи, а так, целое стадо раздобыли! — Стопарь не унимался. Я вопросительно посмотрел на индейца, тот, как ни в чем, ни бывало, кивнул и протянул руку за водой. Святоша икнул и погладил туго набитое брюхо:

— Не могу больше… Сыт! Да будет свято имя твое, приносящее нам дары твои!

Сова поморщился, но промолчал. Я с интересом посмотрел на монаха:

— Святой отец и сейчас продолжает верить в того, кого благодарит за еду? А я-то, думал, это наши усилия привели к подобному изобилию!

— Не кощунствуй, сын мой! Деяния его нам неведомы, поступки — неподсудны…

— Бред какой-то… — Ната пожала плечами. — Погибло несколько миллиардов человек, а убежденность в непогрешимости небес так и осталась, словно никто ничего не заметил…

— Увы, дочь моя! — Святоша повернулся к нам. — Наказаны мы за грехи наши, а спасшимся, в дни тяжкие, только вера и помогла продержаться до светлых дней! И только вера поможет им вновь обрести рай земной, среди скорби и отчаяния живущих…

— А те, кто погиб? Что, все не верили? — Череп, почти всегда молчаливый и не вступающий ни с кем в пререкания, неожиданно зло обернулся к Святоше.

— Они-то, за что? Ну, пусть бы я, или, вон, Дар! — он кивнул в мою сторону. — Мы не верили, и не верим! Но живы, несмотря ни на что! А они — нет! Так, где же твой спаситель, святой ты наш?

— Заблудшая твоя душа, и дикарь ты есть… — Святоша очертил вокруг себя крест. — И до дня страшного имел мысли скорбные и поступки не людские… — Он вдруг перевел глаза на Сову. — Зачем ты, ряженый, две жены имеешь? Зачем спишь с обоими?

— Замолчи, монах. — Стопарь спокойно прервал приподнявшегося Святошу. — Замолчи. Не порть такой вечер. Ночь. Все сыты, все целы, что еще надо от этой жизни? Я потерял двух сыновей в Тот день… Туча страшным криком молила о помощи, но ни одна молитва не помогла им вырваться из огня. Не верю ни в кого — ни на небе, ни под землей! Мы живы, и жить будем, пока руки держат оружие, а глаза видят добычу. А остальное все — слова! Что твой бог, что духи Совы — мне все едино… Но не вноси меж нами разлад! Говорили об том уже, не раз… Хватит.

Я молчал, внимательно рассматривая монаха, неожиданно притихшего под грозным окриком Стопаря. Ната шепотом сказала мне на ухо:

— Странно… Если он все это затеял, то зачем опять ищет ссоры?

— Ты слова Дока слышала? По-моему, наш приятель — индеец, как раз и является истинным виновником этой охоты. И мое имя тоже приплел, не посвятив нас…