Возвращение Мюнхгаузена. Воспоминания о будущем

…я старался не пропускать ни одной научной лекции. – Равно как и Кржижановский в первые свои «московские» годы.

Первая была посвящена вопросу о прарифме… – Автор посмеивается над своим добрым знакомым Г. Шенгели с его «Трактатом о русском стихе» – глобально затеянным исследованием истории русского стихосложения и обстоятельными докладами на эту тему на заседаниях возглавлявшейся им секции изящной словесности ГАХН (Академии художественных наук в Москве).

Маститый физиолог демонстрировал работы Института по нивелированию в области электрификации мышления… – Вариации на тему «модной» в середине 1920-х годов полемики между физиологией и психологией, когда некоторые открытия в каждой из этих наук пропагандировались как панацея от всех недугов (в том числе и «социальных»), а их практическое применение провозглашалось чуть ли не решающим для будущего человека и человечества – в сочетании с важнейшей, по Ленину, составляющей социализма: «электрификацией всей страны» (адептом и проектировщиком которой был, как известно, однофамилец писателя – Г. М. Кржижановский), понятой демонстративно-буквально: если «всей», то, значит, и населяющих ее людей.

«Снявши волосы, по голове не плачут» – еще один пословичный перевертень, напоминающий читателю, что Мюнхгаузен – все же иностранец.

Легенда… рассказывала об одном французе… – Здесь интересно отметить ассоциативное движение мысли барона (и автора): первомайский праздник видится ему в образе громадного красного петуха – одновременно это и фольклорно-русский символ пожара («мировой пожар революции»), а «галльский петух» – символ революционнейшей из европейских стран, обитатель которой и является персонажем следующей затем легенды.

…у Николы Малого на Петуховых Ногах. – Вся легенда построена на игре слов: на двойном переводе – с русского на французский и обратно – обиходного названия церкви Николая Чудотворца на Курьих Ножках (потому «в оригинале» она французом не опознается); церковь находилась неподалеку от дома, где жил Кржижановский, – на углу Большой Молчановки и Ржевского переулка (разобрана в 1930-х гг.).

Никола Мокрый. – Церковь находилась в Мокринском переулке (Зарядье), закрыта в 1920-х гг., разобрана в 1932 г.

Никола Красный Звон – храм XVIII в. в Ильинке (Юшков переулок).

Никола на Трех Горах (в Новом Ваганькове). – Церковь находилась в Нововаганьковском переулке, закрыта в 1929 г., здание частично перестроено.

Никола Постник (Никола в Столпах) – церковь на углу Большого и Малого Златоустьинских (Комсомольских) переулков.

Никола в Пыжах – церковь на Большой Ордынке, 27.

Никола в Плотниках. – Церковь находилась на углу Арбата и Плотникова переулка; разобрана в 1932 г., ныне на ее месте – северная часть дома № 45.

…расклюет, со всеми Круппами, как крупу. – Круппы – семья немецких создателей крупнейшего в мире металлургического военно-промышленного концерна; в первой половине XX в. это имя символизировало военную мощь Германии.

…в тоне надписей над входом в Дантов ад… – Имеется в виду надпись, приведенная в I–III терцинах Песни третьей «Ада» Данте (наиболее известна ее заключительная строка: «Входящие, оставьте упованья»).

Забелин Иван Егорович (1820–1908) – один из крупнейших историков Москвы, автор ставших классическими работ «История города Москвы» (1902), «Материалы для истории, археологии и статистики города Москвы» (Ч. 1–2, 1884–1891).

…в далеком прошлом, когда вместо домов тут были кочки… – Персонаж Кржижановского импровизирует в духе и стиле изложенных Забелиным (История города Москвы. М., 1990. С. 22–59) сказаний о возникновении Москвы и происхождении ее имени, пародируя их, так сказать, в «фольклорном ключе», поводом к чему, вероятно, послужило прежнее, «былинно-сказочное» название Москвы-реки – Смородина, а также столетиями бытовавшее наименование одной из местностей в центре города, близ Кремля, – Болото.

…на чистом акающем диалекте… – Имеется в виду московский говор.

Резиньяция – безропотное смирение, покорность судьбе.

…в центре площади пятью крестами в небо – собор… – Храм Христа Спасителя.