Читаем Возвращение Мюнхгаузена. Воспоминания о будущем полностью

Год спустя: «…Ваше… письмо пришло все-таки вовремя – за несколько минут до начала моего чтения, – я успокоился и легко овладел текстом „В зрачке“. Рассказ произвел впечатление более сильное, чем можно было ожидать. По окончании я увидел себя окруженным глазами с пристальностью и хорошим долгим молчанием. Затем Волошин, вообще скупой на баллы, заявил, что это „великолепно и безжалостно“» (Из письма к А. Бовшек от 18 июля 1926 г., Коктебель).

Любовь наша постепенно превратилась в общегражданскую, двухспальную… – «Я не раз убеждала С. Д. переехать ко мне, в мою довольно большую удобную комнату с моим личным телефоном. Он всякий раз ссылался на то, что хочет иметь свой угол, что жизнь в одной квартире, с неизбежными мелкими заботами, безобразным бытом, разрушает очарование дружеских отношений, убивает поэзию чувства» (А. Бовшек). И еще: «…Бытие, насколько оно не растворилось в быту, и есть любовь» («Философема о театре»).

…такой чудесный, одетый в блистанье радуг вход и этакое темное поганое дно. – Дальнейшее происходит именно «на дне» (женщины-жизни – эта метафора тоже есть в прозе Кржижановского), и рассказы-монологи «бывших», их интонационный диапазон – от пафоса до цинизма – наводят на ассоциацию с горьковской пьесой; конечно, параллель эта – изначально – бессознательна, просто в каждый отрезок времени есть произведения, входящие, если угодно, в общее знание, присутствующие в мыслях и разговорах намеками, реминисценциями, цитатами (как «Гope от ума» в первой трети прошлого века или «Мастер и Маргарита» в 60–80-х гг. нынешнего), и пьеса входила в число этих вещей; пожалуй, было «неосмотрительно» со стороны Е. Ланна посылать эту новеллу, среди прочих, Горькому.

Телегония – сходство с отдаленными потомками; автор имеет в виду и весьма точно излагает теорию «наследственной памяти», которую современная генетика считает псевдонаукой; в своей борьбе с генетикой телегонию поддерживал Лысенко, ссылавшийся на неподтвержденные опыты Мичурина.

…лорд Мортон, – у кобылы от Квагги родился полосатый жеребенок… – Об этом – со слов Мортона – писал Дарвин; квагга – полосатая степная зебра, некогда распространенная в Южной Африке, полностью истреблена, видимо, в 1870-х гг.; сведений об «опровергателе» этой теории Юарте обнаружить не удалось.

…«душа ждала кого-нибудь»… – См.: «Евгений Онегин», гл. 3, VII. Свойственный Кржижановскому расчет на читательскую подготовленность и «хорошую реакцию»: в цитате пропущено отточие после «ждала», тем самым акцент смещается от конца к началу стиха, и «персонаж-рассказчик» не сомневается, что слушателям памятен следующий стих: «И дождалась… Открылись очи» (курсив мой. – В. П.), – и это двустишие вполне могло бы стать эпиграфом к новелле.

Фрейд Зигмунд (1856–1939) – австрийский психиатр, психолог, основатель психоанализа. Это и следующие за ним упоминания психологов, врачей, физиологов, философов и научные термины в рассказе «Шестого» дают представление о занятиях героини новеллы и ее «интеллектуальном облике»; если в повествовании «Первого» («Квагги») героиня – только что приехавшая в столицу провинциальная барышня, вероятно – начинающая сочинительница с «рекомендациями» (знакомство происходит в литературном кружке или салоне, где люди «случайные» бывали нечасто, да и хозяева просят будущего «Кваггу» о ней позаботиться), то здесь она – студентка психологического факультета университета, где Кржижановский в 1920-х годах регулярно бывал на лекциях, в частности у Л. Выготского, с которым, по свидетельству С. Макашина, был знаком и некоторыми чертами которого наделил своего персонажа.

Адлер Альфред (1870–1937) – австрийский врач-психиатр и психолог, ученик Фрейда, основатель индивидуальной психологии.

Майер (Mayer) Юлиус Роберт (1814–1878) – немецкий естествоиспытатель и врач.

За лётом птиц, за стланью пыли… – Цитата не опознана.

…пользуясь мнемоническими рядами Эббингауза… – См. комментарий к «Клубу убийц букв»; здесь – отсылка к его основному сочинению – «О памяти (1885)», где ученым выведено забывание как функция времени («кривая Эббингауза»).

Фалес (ок. 625–547 до н. э.) – древнегреческий философ, родоначальник античной философии, основатель милетской школы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Один в Берлине (Каждый умирает в одиночку)
Один в Берлине (Каждый умирает в одиночку)

Ханс Фаллада (псевдоним Рудольфа Дитцена, 1893–1947) входит в когорту европейских классиков ХХ века. Его романы представляют собой точный диагноз состояния немецкого общества на разных исторических этапах.…1940-й год. Германские войска триумфально входят в Париж. Простые немцы ликуют в унисон с верхушкой Рейха, предвкушая скорый разгром Англии и установление германского мирового господства. В такой атмосфере бросить вызов режиму может или герой, или безумец. Или тот, кому нечего терять. Получив похоронку на единственного сына, столяр Отто Квангель объявляет нацизму войну. Вместе с женой Анной они пишут и распространяют открытки с призывами сопротивляться. Но соотечественники не прислушиваются к голосу правды — липкий страх парализует их волю и разлагает души.Историю Квангелей Фаллада не выдумал: открытки сохранились в архивах гестапо. Книга была написана по горячим следам, в 1947 году, и увидела свет уже после смерти автора. Несмотря на то, что текст подвергся существенной цензурной правке, роман имел оглушительный успех: он был переведен на множество языков, лег в основу четырех экранизаций и большого числа театральных постановок в разных странах. Более чем полвека спустя вышло второе издание романа — очищенное от конъюнктурной правки. «Один в Берлине» — новый перевод этой полной, восстановленной авторской версии.

Ганс Фаллада , Ханс Фаллада

Проза / Зарубежная классическая проза / Классическая проза ХX века / Проза прочее
Лолита
Лолита

В 1955 году увидела свет «Лолита» – третий американский роман Владимира Набокова, создателя «Защиты Лужина», «Отчаяния», «Приглашения на казнь» и «Дара». Вызвав скандал по обе стороны океана, эта книга вознесла автора на вершину литературного Олимпа и стала одним из самых известных и, без сомнения, самых великих произведений XX века. Сегодня, когда полемические страсти вокруг «Лолиты» уже давно улеглись, можно уверенно сказать, что это – книга о великой любви, преодолевшей болезнь, смерть и время, любви, разомкнутой в бесконечность, «любви с первого взгляда, с последнего взгляда, с извечного взгляда».Настоящее издание книги можно считать по-своему уникальным: в нем впервые восстанавливается фрагмент дневника Гумберта из третьей главы второй части романа, отсутствовавший во всех предыдущих русскоязычных изданиях «Лолиты».

Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза ХX века