Возвышение Коли Ноликова

С этой сменой никто больше почему-то не приехал. Прежняя смена вернулась в город. Но столовая продолжала работать на полную мощность, поэтому повара несли домой туго набитые сумки снеди. Коле каждый раз предлагались горы котлет, огромные кастрюли каши и бадьи компота из сухофруктов. Коля всё это ел, пил и не отказывался. Он считал, что очень истощен — любая творческая мысль сжигает калории похлеще лазера.

Руки тянулись печатать, но геолог не отдыхает с кайлом, а писатель — с машинкой. Вдохновение накапливалось и разрывало грудь. Порывался от руки писать, но сдерживался. Будет собирать и уж когда вернется, так и выплеснет всё.

На третий день он вышел на берег, под вечер. Озеро молчало, только справа, далече, квакали жабы. Комар звенел. А так гладь. На той стороне зажглись в хибарах окна и фонари на верандах. Так продолжалось несколько вечеров — Коля час сидел на берегу, а потом уходил домой, искусанный насекомыми.

А потом он опять сидел на корне дерева, над водой, и услышал, как его зовут оттуда, с того берега:

— Вы меня слышите? Приходите к нам!

В сумерках белело платье. Девушка помахала Коле рукой.

— А как я к вам попаду?

— Плот!

Коля долго освобождал трос. Чудилось, что сейчас административный голос вопьется в душу запрещением. Но все работники базы уже были в городе, разве что сторож спал на барже, за изгибом берега. Наконец Коля стал на плот и оттолкнулся ногой. Лег на настил и принялся загребать по-собачьи руками. Ох мягкая была вода, но упругая! Иногда он пальцами задевал водоросли. Плот медленно, тяжело двигался к середине озера.

5

Теперь каждый вечер Коля чаевничал на веранде у Плютовых. Поначалу голова шла кругом от этих имен и отчеств — Константин Сергеевич, Сергей Константинович, Анна Яковлевна, и наконец просто Настя. Поэтому Коля отличал их так — дед Плютов, папа Плютов, мама Плютова и их дочка.

И все сидели на широкой веранде пили чай. Там был круглый столик, за ним два табурета и столько же плетеных стульев. На клеенку являлось печенье, стаканы, сахарница, чайник. Беседовали чинно, с расстановкой. Константин Сергеевич мог в определенное время уйти к озеру — слушать по транзистору передачу, где пускали его любимую музыку. Он был сторонником симфонических произведений. Иной раз, поймав на волне современную песню, говорил, наклонив голову:

— А что… Ритмично, ритмично.

Но радушно одобрял лишь классиков. Делал одно исключение:

— Хотя я вам рассказывал о Златове. Вячеслав Златов — это гений. Он живет в Липове, там еще остались люди старого наполнения. Вот это человек.

Когда по радио давали концерты Златова — а на памяти Коли это случалось дважды — всякое чаепитие прерывалось, и все затаенно слушали флейты, фаготы да скрипки, по замыслу Златова передающие просыпающуюся березовую рощу. Солнце вставало, птицы открывали глаза и пели, березы трясли сережками.

Как-то Константин Сергеевич положил перед Колей коробку:

— Погляди.

И все, кто были за столом, заулыбались. Коля открыл, в ней лежали черные носки. Константин Сергеевич пояснил, радостно дыша:

— Вот прислали из города носки Златова! Какими судьбами? О-о, это я скажу история, история. Ну что, рассказать?

И всех оглядел. Ясно было, что остальные Плютовы историю уже слышали. Но не прочь еще.

— Конечно, — сказал папа Плютов. Его отец начал:

— Случилось это в прошлом месяце. Вячеслав Степанович приехал с концертом в наши Княжие Бары. Он должен был дирижировать в своем "Пробуждении". И вот — генеральная репетиция. Златову надо сосредоточиться. Он никак не может найти ключ к исполнению. Играют скрипки — не то! Ударяют цимбалы — не так! Тогда Златов… Разувается и становится босиком на сцене. Чувствует почву, понимаете? Сразу всё пошло на лад! Но кто бы мог подумать… Что мой старый дружок Алексеев… Наш Павел Дмитриевич… Был на той репетиции и как-то незаметно похитил для меня носки Златова!

Старший Плютов обещал Коле:

— Вот когда привезут мне из города пластинки, перепадет и на ваш счет, молодой человек! Вы мне это учтите, я вас еще на Златова подсажу!

И с улыбкой грозился пальцем. Пили чай. То папа Плютов, то мама Плютова спрашивали Колю:

— Так над чем работаете?

И Коля выкладывал творческие планы. А Сергей Константинович просил:

— Может все-таки что нибудь почитаете нам из черновичка?

Коля мялся, объяснял, что старается меньше писать от руки, чтобы не было артрита, а пишмашинку он оставил дома. В черновике же записаны только отрывочные мысли, не предназначенные для восприятия на слух. На другой день вопрос повторялся:

— И все-таки хотелось бы, ох как хотелось бы чего-нибудь вашего почитать! — потирал руки папа Плютов.

— Ну побалуйте нас современной фантастикой, — в нос говорила Анна Яковлевна. У нее нос мог вытягиваться наподобие хобота. Нет чтоб взять стакан с чаем и пить — так она руками вытягивала нос, опускала его в стакан и начинала сосать.