Возвышение Коли Ноликова

— Нет! Достаточно того, что он похитил песню! — голос Фокина едва треснул на последнем слове.

— А как бы вы отнеслись, если бы я после вас отправился к Ноликову и попросил его изложить события с его точки зрения?

— Но я же не вру вам.

— А я и не говорю, что вы врете, просто интересно вас столкнуть, на поле бумаги. Только боюсь, Ноликов ваш подался в бега, после этой статьи в "Острослове".

— А я читал ее в "Литературке". Значит в обеих пропечатали?

— Вероятно. Где мне искать Ноликова?

— Я сейчас расскажу вам большую тайну, — и глаза Фокина стали такими же большими, как желаемое поведать, — Когда я жил в Союзе писателей, то многое видел. Но тогда молчал. Я бы молчал и теперь, но раз крысы побежали с корабля…

Началось это до царя. При Ябеде. Фокин жил в подвале Союза писателей, под вечер выбирался на поверхностные этажи, бродил по коридорам с рюмкой вина, присланного друзьями из Египта, и беседовал на литературные темы. Все его совета спрашивали. Вниз к себе он спускался, нагруженный рукописями, данными на прочтение. Никому не отказывал. Но и не щадил! Писатели не обижались, зная — Фокин справедлив, зазря не ругает. Он так много читал, что даже вынужден был купить себе очки.

Кроме помощи собратьям по литературному цеху, искал Фокин применения своим силам и на общественном поприще. Для народа. Зимой, в одной из газет он прочитал, что на окраине города, в новом районе, дети и взрослые катаются на коньках по замерзшему озеру Глубокому.

— И власти на это спокойно смотрят? — спрашивал Фокин, показывая газету писателям.

— А что? — спрашивали.

— Люди могут провалиться под лед!

— Но ведь должна у них там быть какая-то забава. Катка-то нет.

— А что мешает заливать во дворе или около каток?

И стал Фокин напряженно думать. Наконец поутру жители домов около Глубокого обнаружили у себя на дверях в парадные объявления с призывом — всем сходиться к озеру с кипятильниками к семи вечера. Будем прогревать водоем и делать из него тропический рай. Пускай вокруг зима бушует, но озеро волной волнует уставший от мороза глаз. Приносите с собой также фикусы и кактусы.

Он жестоко ошибся. Притащив с собой мотки проволоки, Фокин увидал на озере по-прежнему катающихся людей. И никакой толпы с кипятильниками. Между тем дом Союза писателей погрузился во мрак, ибо Фокин выдрал из стен всю не только телефонную, но и электрическую проводку. Это чтобы от домов подавать ток сюда, к озеру. Фокин пожертвовал даже большей частью своих плетеных фигурок, присовокупив их проволоку к остальной.

Ябеда насилие над домом не стерпел, хотя Фокин собирался всё починить и даже купил справочник "На все руки мастер", чтобы сначала освоить теорию и, вооружившись знаниями, сделать даже лучше, чем было. Например, каждая лампочка в здании потребляла бы меньше энергии, давая при этом больше света! Кроме того, Фокин собирался провести вдоль стен так называемые линии вдохновения — провода под малым напряжением — чтобы писатели касались их и получали заряд. Своеобразный электрофорез.

Фокину грозило выдворение из подвала. Мреговцы по его просьбе отправляли Ябеде мысленные посылы — Фокин хороший человек и прав, прав. Когда же Виталий Андреевич лично пытался отпереть дверь в подвал, а Лёша выталкивал его ключ из замочной скважины, с обратной стороны, используя циркуль — случилось так, что позже, вечером к Ябеде домой заявились клоуны, мужчина и женщина, в полном ухмылочном гриме. Они посадили Ябеду в мешок и потащили в парадное, к лифту, и невесть куда бы завезли — если б не послышался смелый голос Фокина:

— Ах вы негодяи!

Клоуны убежали по лестнице, оттолкнув Алексея, а тот развязал горловину мешка с Виталием Андреевичем и сказал ему взволнованно:

— Пришел мириться с вами. И хорошо, что успел! А то бы неизвестно… — помогая встать, запыхался, — что случилось.

Вскоре Фокин получил ответственную должность смотрителя родника. Родником в Союзе писателей называли автомат с газированной водой. Подвал состоял из нескольких частей — Фокин жил в дальней, а в ближней была большая комната, некогда оборудованная под бильярдную — от былых времен только и осталось, что стол с лузами. И вот у входа приютился автомат, дающий воду бесплатно. Жмешь на кнопку, подставляешь стакан, льется, шипя, холодная струя. Ябеда распорядился его починить. И чтобы писатели не поупивались, поручил Фокину следить за этим. Кроме того, на Фокина возложили заботу о смене в автомате газового баллона, хотя многие были против. Но Фокин доверие оправдал.

Писатели начали спускаться в подвал почаще — кто с раскладным — пирамидкой — стаканчиком, а кто пользовался казенным стеклянным.

— Вкусная у тебя вода, — говорили Фокину.

— Заряжаю! — отвечал довольно. Заходил к нему и Ноликов, шутил:

— Ты же следи, чтобы диверсию не произвели. А то зальют в автомат слабительное.

Ябеда тогда еще сидел крепко, сам жил и другим не мешал. Это Ноликов потом озверел, ввел обязательные романы-буриме с участием писателей разных стилей — междужанровое скрещивание, как он называл. При Ябеде даже не было обязательного условия писать книги.