Читаем «Вперед, Котенок!» и другие... Сказки для театра полностью

Косогор. На краю косогора чернеет гигантская туша «Однолапого». Рядом в кустах лежит его огромная лапа с отполированными долгой работой когтями.

Болотик (осторожно выглядывая из-за кустов). Ох, и страшный!

Листик. А я что говорил? «НАКОРМИТЬ И УТЕШИТЬ»! Утешишь такого… И еще, пожалуй, накормишь!..

Пауза.

Болотик. Ну, во-первых, он спит!

Листик. Во-вторых, мы его сейчас как разбудим!..

Болотик (покачав головой). Разбудим — он опять есть захочет, в лес поползет. И тогда уже В САМОМ ДЕЛЕ конец Колдовскому лесу!

Листик. Голова ты, Болотик! Ох, и голова! Значит, будет лучше, если он и дальше будет спать!

Болотик (не слушая Листика). Одна его лапа чего стоит!..

Листик. А бок? На бок погляди — броня!

Болотик (задумчиво). Может быть не один он такой в лесу?..

Листик (с готовностью подхватывает). Может их тут двое?.. или даже может быть трое?.. От большо-о-ого стада отбились?.. Был бы он тут такой один — тогда понятно, тогда бы мы в момент ему рога обломали. Но связываться с целым стадом!.. Только разве чтобы его раздразнить! Чтобы оно первым кинулось!..

Пауза.

Болотик. Все?

Листик. Все стадо…

Болотик. Я спрашиваю: ты все сказал?

Пауза

(Деду-Дедуле.) Мы ведь для чего тебя проверяли? Не первый ты тут у нас. Ты у нас тут второй! Первый у нас зимой был… Фотографом, гад, любителем природы прикинулся… Помнишь, Листик? Словом, влез в душу. В конце концов, показались мы ему, уж очень он нас просил… А знаешь, Дед, чем все это кончилось? Плохо кончилось, Дед. Пригнал этот Первый в Колдовской лес автобус с иностранцами! Приборов они тут понаставили, сетей… Аэрозолями прыскали — отпечатков наших искали. И, конечно, ничего не найдя, уехали. Видать решил он, этот Первый, на нас заработать. Продать он всех нас решил — и болото, и Колдовской лес, и все-все-все… (Великолепно сверкнув глазами.) Ну, потом-то нами ему за это было, конечно, сделано! Да, Листик?

Листик. Сделано было. И было сделано крепко!

Показывает — КАК именно и ЧТО именно было ими «сделано».

Болотик. Так что ежели с нами сегодня чего случится, ты все-таки смотри, Дед!..

Листик. Ох, Дед, смотри!

Дед-Дедуля. Я — что! Я смотрю. Я — нет! (Замолкает.)

Пауза.

Болотик (задумчиво, кивнув в сторону Однолапого). А это, выходит, значит у нас третий… Может быть, он все-таки хоть немножко Пачкун? Неудачно обратился, никак выбраться не может?.. (Листику.) Ты какие помнишь признаки у обращенных?

Листик (кивая на Деда-Дедулю). Про признаки? При чужом?!

Болотик. Эх ты, недогадливый! Говори на непонятном языке!

Листик. Значит, так… (Начинает говорить на непонятном языке.)

Дед-Дедуля прислушивается, крутит головой, но не может разобрать смысла: слова вроде русские, каждое в отдельности знакомо, но вот все вместе взятые… Нет, не понятно Деду-Дедуле!

Листик (заканчивает). Ну, как? Здорово зашифровал? Спорить могу — он ничего не понял!

Долго с Болотиком смотрят друг на друга.

И тут раздается тихий смех Елочки.

Листик. А… ты?

Болотик. Ладно. Говори при нем. Времени нет с тобой разбираться!

Дед-Дедуля (неожиданно). Товарищи лешие, времени действительно нет! (После этой фразы ему становится ужасно неловко.)

Перейти на страницу:

Похожие книги

Коварство и любовь
Коварство и любовь

После скандального развода с четвертой женой, принцессой Клевской, неукротимый Генрих VIII собрался жениться на прелестной фрейлине Ниссе Уиндхем… но в результате хитрой придворной интриги был вынужден выдать ее за человека, жестоко скомпрометировавшего девушку, – лихого и бесбашенного Вариана де Уинтера.Как ни странно, повеса Вариан оказался любящим и нежным мужем, но не успела новоиспеченная леди Уинтер поверить своему счастью, как молодые супруги поневоле оказались втянуты в новое хитросплетение дворцовых интриг. И на сей раз игра нешуточная, ведь ставка в ней – ни больше ни меньше чем жизни Вариана и Ниссы…Ранее книга выходила в русском переводе под названием «Вспомни меня, любовь».

Бертрис Смолл , Линда Рэндалл Уиздом , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер , Фридрих Шиллер

Любовные романы / Драматургия / Драматургия / Проза / Классическая проза