Впереди дальняя дорога

— Не поедет Надя в отпуск. Сама не захочет. Скоро такие дела начнутся, что ей не до отдыха будет. Волчком все закрутится... Начинается новая эра.

Я не стал его расспрашивать.

24

Приближался день рождения тети Нади. Ленка затеяла генеральную, уборку дома. Павлика она гоняла в магазины на заготовки всяких закусок и продуктов. На меня смотрела, как на пустое место. Казалось, что исчезни я, она и не заметит. Наши отношения так и не восстановились с того злопамятного дня. Возможно, что Ленка ждала моего первого шага, мне же представлялось, что это следует сделать ей.

Добралась она и до моей комнаты.

— Исчезни на несколько часов,— сердито потребовала Ленка.

Так я в разгаре дня оказался в лесу.

Очень хороша наша лесная дорога по правой стороне пруда, где густые осинники и березняки перемежаются ягодными полянами. Но почему-то здесь в воскресные дни обычно не бывает такого многолюдья, как на левом гористом берегу. День стоял на редкость яркий и тихий, в просторах неба то возникали, то таяли легкие холмы облаков. Целыми плантациями на полянах цвели ромашки — последние белые цветы в наших местах.

Я шел, останавливался иногда возле муравейников и подолгу наблюдал за хлопотливой жизнью маленьких тружеников миллионных колоний. Смотрел, как деловито снуют они среди травостоя по своим проспектам, волокут к дому — высоченному конусу возле елки — хвоинки, парализованных гусениц, мошек. Часто натыкался я на грибы. Не выдержал и тройку особенно крепеньких и красивых подосиновиков подобрал.

В том месте, где лесная дорога сворачивает в сторону развалин кирпичного завода, я неожиданно увидел человека. Спиной ко мне, на толстом стволе старой березы, сраженной ветровалом, сидел мужчина. Я хотел осторожно обойти его стороной, но он услышал треск веток под ногами и обернулся. Николай Иванович!

На лице его мелькнуло разочарование, словно он ожидал увидеть кого-то другого. Я остановился.

—Меня ищешь? — спросил тревожно Николай Иванович, поднимаясь и отмахиваясь веткой от комаров.

— Случайно набрел,— сказал я, удивленный его вопросом.— Просто брожу. Ленка из дому прогнала.

— Вон что! — Кажется, он даже обрадовался такому ответу.— Присаживайся, коли так. Покоротаем время вместе,— пригласил он, опускаясь на свое место.

Мне стало неловко, что я нарушил уединение Николая Ивановича. Выглядел он неважно. Глаза пасмурные, невеселые. Весь он какой-то понурый. Не видел его таким.

— Давно не встречались,— сказал Николай Иванович.

— Редко стали у нас бывать,— уточнил я.

— Да уж так...— неопределенно ответил он.— Чем занимаешься? - спросил он. В тоне вопроса не было особого интереса.

— Какие мои занятия,— беспечно ответил я.— Вожу пассажиров через Уральский хребет, да развлекаюсь по возможности. Вот и все занятия.

— Похвально,— начал он и оборвал себя, внимательно взглянув на меня.— Подожди-ка, мне что-то рассказывала Надежда Степановна... Про твой трудный роман. Это правда?

— Почему трудный? — возразил я.— Его делают трудным.

— Кто? Верно, что эта женщина старше тебя, с каким-то темным прошлым и темным поведением?

Это было мне, как удар ножа в сердце.

— Даже тетя Надя так говорит? Не зная человека?

— Да не она,— досадливо отбросил Николай Иван01вич.— От кого-то другого слышал. Жалеют тебя.

— Спасибо всем за такую жалость. Вы слышите и дальше передаете. Тоже меня жалеете?

— Смотри-ка! — воскликнул Николай Иванович.— Рассердился... Ничего я не передаю. И тебя не жалел, и даже не собираюсь. Не до этого. Своих забот хватает. Подумал только, что ты человек, вроде, не легкомысленный. Наверное, у тебя это серьезно. Не ошибаюсь?

— Сложно у нас.

— У меня и самого тоже очень сложно, — вдруг признался Николай Иванович.— Сложнее придумать трудно. Ищу выход из положения. Вот, друг мой, чем занят я.

— Надо выбрать наилучший выход, самый разумный.

— Это ты мудро посоветовал,— иронически похвалил Николай Иванович. — Но что значит самый разумный? Какой разумный? Представь, на море шторм, теплоход кренит под углом в сорок пять градусов. Тогда или хватаешься за поручни, чтобы удержаться у борта, или невольно, от страха перед набегающими валами, кидаешься к другому борту.— Он невесело усмехнулся.— Порой кажется, что я похож на такого вот пассажира. Нужно решить: стоять на месте, ухватившись покрепче за опору, или, может, лучше кинуться к другому борту. А я медлю, медлю... А волна все ближе и ближе, уж почти не остается времени на раздумья.

— Может, можно выстоять перед волной, не кидаться к другому борту?

— Чушь я порю! — вырвалось у Николая Ивановича. Он оглянулся и глубоко вздохнул, словно только сейчас увидев летний лес.— Эко прелестное место! Ведь забываем, что вокруг нас растут леса, высятся горы, текут реки. Хорош мир? Правда? Везде хорош. Вот бы и переменить мне Крутогорск на иное место. И черт бы драл все эти дурацкие обстоятельства!

— А может, они не такие уж сложные?

Он опять вздохнул, а потом горячо, словно его прорвало, заговорил.