Впереди дальняя дорога

— Не жалуемся, — спокойно ответила она. — С вас за проезд и багажные места.

— Даром не повезете? Ведь водителем-то родной брат.

— Никаких льгот, — сказала Тоня, получая с него деньги и переходя к другим пассажирам.

В автобусе было много свободных мест и Борис сел в одном из кресел в самом конце. В пути я увидел в зеркало, как он поманил Тоню на место рядом с собой. Она перешла, и они о чем-то заговорили.

Борис доехал с нами до гаража. Оформив сдачу машины, я вышел за ворота, где брат ожидал меня. На такси мы поехали с ним в аэропорт.

До вылета его самолета оставалось порядочно времени. Заняв столик в кафе на открытой площадке, мы заказали закуску и некоторое время молча наблюдали за жизнью аэропорта, за взлетами и посадками самолетов, пассажирами.

Погода стояла серенькая. Небо над широким аэродромным полем все темнело. В любую минуту мог начаться дождь.

Разные настроения владеют пассажирами на железнодорожных вокзалах и в аэропортах. Длинные составы пассажирских поездов, люди, уезжающие с тяжелыми чемоданами, с детьми, настраивают на продолжительные разлуки, на грусть и печаль расставания. В аэровокзалах у пассажиров более деловой вид. На взлетное поле они выходят с небольшими чемоданчиками, сумками. Кажется, что все рвутся на большие расстояния и большие дела. Разлуки тут кратковременные. Для печали нет места.

Печали я действительно не чувствовал, расставаясь с Борисом. Но разлука с ним представлялась мне длительной. Я даже думал, что, наверно, никогда он больше в Крутогорск не приедет.

Оглядывая прищуренными глазами летное поле, он, легко вздохнув, сказал:

— Через два часа в Москве... Как-то и не верится... Миг, и Урал где-то позади. Уже начинаю жить московскими делами. В поезде по-другому — там не сразу отрываешься от родных мест, постепенно понимаешь, что уехал... А тут я еще на Урале, а уже думаю, что сегодня надо поговорить о туристической путевке. Ведь я в Италию собираюсь. Не знал — смогу ли поехать. Хочется там побывать. Посмотрю итальянские города, Венецию, попробую знаменитые итальянские макароны и кьянти. Хемингуэя вспомню. Отличный писатель... Любишь «Прощай, оружие»? «За рекой...». Так у нас писать не умеют.

Я слушал и удивлялся. Ничто его не задело? Или намеренно хочет показать полное равнодушие к тому, что произошло с ним здесь, в Крутогорске? Стоило ли для этого просить меня проводить его в аэропорт? Я ведь подумал, что, может быть, он собирается откровенно поговорить со мной. С кем еще он может быть предельно откровенным?

— Борька, что ты сейчас обо всем думаешь? — сказал я.

— О чем ты? — лениво спросил Борис.

— Не притворяйся, понимаешь.

— Ясность — самое лучшее, — сказал Борис. — Теперь все определилось. Наде я не нужен. Мои иллюзии рассеялись. Главное, никаких трагедий, никаких переживаний.

— И все? А Каштайские руды?

— Ты опять об этом? Ну, пусть утверждают свой приоритет. Кто на него посягает? Я ведь искренне хотел ей помочь. Увидишь, как будет. Уведут ее открытие. Из рук вынут. Да еще так обставят, что она сама его в другие руки положит. Но уж я встревать не буду. Пусть теперь все идет своим путем. Одно полезное успел сделать. О статье заговорили. Положил начало. Пусть и за это скажут спасибо.

Он лениво закинул ногу за ногу, выпил и закурил сигарету. Нет, он не играл. Хорошее настроение владело им. Он явно наслаждался жизнью. Все доставляло ему удовольствие — гудящее над нами небо, вид суетливой толпы.

Борис задумчиво посмотрел на меня.

— Будешь писать? — спросил он.

— Стоит ли?

— Почему же... Мы — братья. Обязательно пиши... Сообщи, как будет у Лены в консерватории. Жалею, что не успел с ней поговорить. Надо бы убедить ее в Москве попробовать себя. Напрасно она так на меня окрысилась.

— Напрасно? Ты что? Не понял, как обидел ее?

— Ну-ну... — Он поморщился. — Тебе советую: брось ты свой автобус. К чему тебе шоферство. Искренне советую. Веришь в мою искренность?

— Все советуют, — миролюбиво сказал я.

— Значит, все хотят тебе добра. И еще, — он помолчал и поднял на меня добродушные глаза.— Тоня — женщина эффектная. Такими увлекаются. Но надолго ли это у вас? Не обожги свои крылышки. Она первая бросит тебя. Это уж точно. Поверь мне... Не дожидайся этого.

— Перестань, — попросил я. — Как у тебя все просто.

— Друг мой,— доброжелательно усмехнулся Борис. — Ничего не усложняй. Ничего!.. Только те, кто умеют смотреть просто, могут рассчитывать на счастье и долголетие. Смотри проще и практичнее. Таков наш век. Я же говорил тебе, что главная мудрость — уметь извлекать пользу из каждого поступка.

Он прислушался к голосу дежурного по аэропорту.

— Нас приглашают на посадку.

Он подозвал официантку и расплатился.

В толпе пассажиров, сбившихся у прохода на летное поле, Бориса окликнул знакомый. Брат, обернувшись к нему, обрадовано улыбнулся. Они заговорили о своих делах. Про меня Борис позабыл. Я напомнил о себе. Борис поставил чемоданы, мы поспешно поцеловались.

— Спасибо, что проводил. Ну, самого доброго! — сказал он торопливо, и пошел в толпе пассажиров догонять своего ушедшего вперед знакомого.