Врата небесные

– Звезды! Звезды ему подавай, на остальное ему плевать. Звезды советуют… Звезды пророчат… Но стены возводят не из звезд, а из кирпичей. Строят не в небесах, а на земле. И я повторяю: кирпичи этого не одобряют.

– Кирпичи?

– Нимрод, Месилим! Они ничего в этом не смыслят, они обезумели! Я требую остановить стройку. Тридцать шесть этажей нельзя. Двадцать. Инанна обрадуется просторной комнате куда больше, чем убогой голубятне на верхотуре. Так нет же, им на все плевать! Слишком много вокруг психов и лизоблюдов. – Он судорожно сжал кулаки. – Поражение! Какое? Гунгунум победил, если его постройка прочна и надежна. Сейчас я победитель.

Казалось, он снова обнаружил мое присутствие.

– А, целитель! Приветствую. Убеди их, что строить выше нельзя. Вмешайся.

Я поддакнул, чтобы его успокоить. Похоже, он мне доверял. Вскоре он обессиленно откинулся на подушки и задремал.

Я подозвал Телтара, присоветовал ему кой-какие эликсиры, научил готовить целебные настои и собрался уходить.

У дверей я остановился. До сих пор я был озабочен состоянием Гунгунума и думал, как облегчить его страдания, но сейчас осознал его опасения и страхи: Башня достигла предела прочности; если упорно утяжелять конструкцию, она может рухнуть. Несмотря на полубезумное состояние, рассуждал Гунгунум вполне здраво. Его измождение, нервозность и глухота к вопросам мешали собеседнику понять его мысль; терзался он не на шутку. Неистовство Нимрода уничтожало все, даже лучшие таланты. Я решился действовать.

Шагнув за порог, я услышал, как наверху стукнула дверь. Это вышел Месилим и направился к висячему проходу. Мне показалось, он тоже нездоров. Он заметил меня, отвернулся и стремительно зашагал прочь. От меня? Я уловил в его глазах проблеск беспокойства… Да, он хотел избежать встречи со мной. Почему?

Я отыскал Гавейна на ступенях дворца и признался ему, что очень обеспокоен: если архитектор такого масштаба предупреждает об опасности, почему к его словам не прислушиваются?

– Этому мешают амбиции, – отвечал он. – Жажда власти у Нимрода и жажда знаний у Месилима вытесняют здравый смысл. Их остановит лишь катастрофа.

– Гунгунум сильно сдал, а Месилим показался мне немногим лучше, хоть я и видел его мельком.

– Война между ними еще никогда так не обострялась. Архитектор считает, что работы надо остановить, астроном полагает, что их надо ускорить. Первый опирается на земные расчеты, второй – на небесные. Братья не только противостоят друг другу – они друг друга оскорбляют. Мешают друг другу спать. Не удивлюсь, если в один прекрасный день кто-то из них прибегнет к яду.

– К кому из них больше прислушивается Нимрод?

– Месилим давно оттеснил брата. Гунгунума Нимрод считает жалкой помехой, вроде камушка в обуви.

– Вот чего я никак не пойму, Гавейн: как Кубабе удается защититься от алчности соседа? Страна в огне, не пощажен ни один город, Нимрод атакует всех подряд. А царица правит самым ближним к Бавелю городом и умудряется избегать зубов хищника. Каким чудом?

– Не чудом, а хитростью.

– Объясни.

– Во имя чего я стану делиться с тобой столь важным секретом?

– Во имя нашей дружбы.

Он вздрогнул. Он окинул меня взглядом, пристально посмотрел в лицо, помолчал. Я настаивал:

– Ведь мы друзья, Гавейн? Разве не так?

Он покраснел:

– Мы друзья, Нарам-Син. Верно.

– Я верю не словам, лишь поступкам.

Он бросил на меня свирепый взгляд, будто я тяжко оскорбил его.

– Пойдем со мной.

Он двинулся прочь широким шагом; я рассердил его, он не произнес больше ни звука и стремительно шел, не оборачиваясь и не заботясь о том, чтобы я следовал за ним. Спустившись по главной улице Бавеля, он миновал гигантские ворота Ишкура, прошагал вдоль канала, вышел на тропинку, бежавшую сквозь колючий кустарник: то был кратчайший путь к перекрестку хорошо утрамбованных дорог, по которым сновали повозки. Там мы укрылись в кустах.

– Сейчас все увидишь, – сухо бросил он.

Поначалу я был свидетелем лишь будничного движения земледельцев и торговцев, потом показалась необычная процессия: приближалась влекомая быком и окруженная подростками крытая повозка.

– Смотри! – шепнул Гавейн.

Когда упряжка вошла в поворот, из-под навеса на дорогу выскочили четверо солдат. Завидев вооруженных людей, подростки завопили и разбежались, оставив упряжку. Солдаты ринулись к повозке, откинули брезент и изучили содержимое: там оказались сотни глиняных табличек, обмотанных тканью. Довольные увиденным, они снова упаковали добычу и погнали быка в сторону Бавеля.

– Ну вот! – выпрямившись, заключил Гавейн, когда конвой был уже далеко.

– Что вот?

– Кубаба в очередной раз обеспечила мир своему народу. Повозка содержит архивы Ларсы, города, которым правит один из ее зятьев. Несколько дней назад Кубаба отправила ему послание, в котором от всей души благодарила родственника за предоставление ей документов его астрономов, чтобы ее звездочеты могли их изучить.

– Но Кубаба не держит астрономов.

– Держит, но смеется над ними.

– И что?

– Ее благодарственное письмо, в котором были указаны точная дата и путь конвоя с табличками, было перехвачено шпионами Нимрода.

– Оно не было зашифровано?