Врата небесные

Это требование поразило всех собравшихся, в том числе и слуг. Помощники Аврама озадаченно поглядывали на него.

– Если ты не отречешься от нее, уйду я с Исааком.

С этими словами Сара развернулась и вышла. Аврам воскликнул:

– Куда ты?

Она обернулась и сурово произнесла:

– Буду ждать твоего решения в Кише.

– Моя госпожа, вернись!

– Зачем?

– Мне нужна ты, нужен Исаак, я…

– Если хочешь, чтобы я осталась, ты знаешь, что сделать. Или я высказалась недостаточно ясно?

И отчеканила, сверкая глазами от бешенства:

– Выбирай: или Агарь с ее сыном, либо наш сын и я.

Всякая женщина, более искушенная в спорах, чем Агарь, опровергла бы выражение «Агарь с ее сыном», ведь Измаил тоже был сыном Аврама. Всякий мужчина, не так влюбленный, как Аврам, отверг бы эту жесткую альтернативу и предложил бы примирение. Но Сара умела путать карты и заметать следы. Она взяла на себя ответственность за изгнание конкурентки, рискуя прослыть взбалмошной строптивицей, и потребовала того, на что Аврам без принуждения не решился бы никогда.

Маневр удался: Аврам встал на сторону Сары и велел Агари убираться прочь.

Ее слезы тронули меня. Я вдруг увидел прежнюю Агарь, ту, что я сжимал в объятьях, крепкую здоровую девушку, не знавшую озлобленности. За свою покорность и добросердечие она платила изгнанием.

Утреннее небо было покрыто мелкими облачками, когда она ушла, прижимая ребенка к груди; пожитки погрузили на двух ослов, и в ее распоряжение Аврам отдал трех прислужниц. Отряд возглавлял один из его помощников, жилистый, иссушенный солнцем жидкобородый Элиезер с посохом в руке, сопровождаемый пятью пастухами. Аврам отправил мать и сына в родственный клан кочевников, живших в пустыне[74].

Минуло четыре месяца. Аврам с юным пылом и без помех проявлял свою любовь к Саре и Исааку. При виде этой троицы возникал образ идеальной семьи. Но мне было тоскливо: как я ни радовался их счастью, себя я ощущал уязвленным и отвергнутым. И, как я ни упрекал себя за эти дурные чувства, избавиться от них не мог; добрых чувств они не вытесняли, но составляли их оборотную сторону, наподобие изнанки ткани.

Пастухи, сопровождавшие Агарь и Измаила, вернулись. Их предводитель Элиезер пусть и не делал ничего подозрительного, однако удивил меня: его отношение к Авраму и Саре переменилось. Может, он проникся к Агари жалостью? Осуждал ли он приговор Аврама? Порицал ли Сару? Он молчал, выжидая удобного случая.

Однажды Сара сообщила, что приглашена царицей Кубабой и отправляется в Киш. Дорога была неблизкая; Сара поручила Исаака кормилице, поцеловала супруга и обещала вернуться завтра. Вскоре после ее ухода Элиезер направился к шатру Аврама. Едва он вошел, я кинулся туда, обогнул шатер, приник к его стенке и прислушался; чтобы ввести в заблуждение случайного человека, увидевшего меня за этим занятием, я стал скрести землю, будто интересуясь какой-то травой.

– Господин, – заговорил Элиезер, – я дал Агари обещание. Она умолила меня кое-что тебе сообщить.

– Говори, Элиезер.

– Она… я… она… это щекотливое дело…

– Не волнуйся, Элиезер. Ты говоришь не от своего имени, а от имени Агари.

– То, что я скажу, тебе не понравится.

– Не беспокойся. Я не смешиваю весть и вестника, ее принесшего. Что же хочет сообщить мне Агарь?

– Исаак не твой сын.

– То есть?

Мое сердце бешено заколотилось. Элиезер медленно повторил произнесенное в спешке:

– Исаак не твой сын.

Аврам расхохотался; мне было непривычно слышать его смех. Не иначе, он пытался справиться со смятением.

– Несчастная! Совсем умом повредилась! Что ей примерещилось?

– Говорит, что у нее есть свидетельство.

– Неужели? Ну-ка, расскажи, мне интересно.

– Она говорит, что у Исаака нет семейной отметины, знака старшинства.

– Вот дуреха! Все видели метку Исаака.

– Агарь утверждает, что это подлог.

– Вот беда! С досады да из ревности она мелет чепуху.

– Ты легко сам убедишься: достаточно счистить смолу.

– Смолу?

– Агарь уверяет, что Сара и ее кормилицы, чтобы тебя обмануть, каждое утро склеивают младенцу два пальчика.

Эти слова были встречены гробовым молчанием. Дар речи вернулся к Авраму не скоро. Он громко выкрикнул:

– Исаак мой сын!

И снова молчание.

– Вот, я выполнил поручение, – прошептал Элиезер.

Он вышел. Я тоже поспешил отойти подальше.