Врата небесные

Сочтя спор законченным, она замурлыкала какую-то песенку. Я вцепился в прутья решетки и стал умолять:

– Ты пренебрегла моим возражением, Кубаба: Нимрод не должен узнать, что я жив.

– Ах да… Обожаю эту историю.

– Я ее тебе не рассказывал!

– Да, но я ее обожаю.

– Я никогда не расскажу ее тебе.

Она умолкла, взвешивая за и против, затем вперила в меня враждебный взгляд:

– Что тебя с ним связывает?

– Для меня самое главное – это как раз не быть с ним связанным ничем.

– Думаешь, я не обратила внимания на ваши пальцы?

Я забился в угол камеры. Эта подробность не ускользнула от острого взгляда царицы. Мы с Дереком имели отличительный наследственный признак: два сросшихся пальца, средний и безымянный.

Моя подавленность понравилась Кубабе.

– Я заметила этот странный кармашек еще во время нашей первой беседы. И задумалась. И поняла, что я, возможно, заполучила брата чудовища, а это ценный заложник. Твой отказ встретиться с ним подтвердил мои подозрения. Затем я поразмышляла о твоей враждебности по отношению к нему и сделала вывод, что передо мной два брата, но это братья-враги. Властитель Бавеля не предпримет ничего ради своего брата… Его брат не желает даже приблизиться к нему. Ну и семейка! Но разве не все семьи таковы? Нормальных я не знаю. Ладно, не важно. Ты непременная часть моей сделки. Он тебя ждет. Его рабы тебя ждут.

– Я не пойду в Бавель.

– Натам-Син, твое благоразумие сбережет нам время. Ты уступишь, я знаю. Уважай мой ум, как я уважаю твой. Я нуждаюсь в тебе, чтобы сохранить свое царство, ты нуждаешься во мне, чтобы вызволить своих товарищей. Вдобавок, как только ты обоснуешься в Бавеле, я приду поговорить с тобой о Нуре.

Я вздрогнул. Чтобы призвать меня к молчанию, она приложила палец к моим губам:

– Тсс! Не раньше.

Неужели она держит Нуру в узилище? Для чего? Где? Не Кубаба ли похитила ее шесть лет назад? Внезапно лишившись сил, я как подкошенный рухнул на колени под тяжестью новых испытаний и тайн:

– Кубаба, хуже ты или лучше, чем Нимрод?

Мой вопрос привел ее в такой восторг, что она расхохоталась и ласково взглянула на меня:

– Ты отлично развлечешься, дорогуша. Ты будешь присутствовать при возведении Башни, Башни Бавеля, самой высокой башни в мире.

В ее устах это звучало иначе, чем у Нимрода. Возведение «самой высокой башни в мире» выглядело нелепым проектом.

– Соглашайся, Нарам-Син.

– Кубаба, даже если я хочу помочь тебе и защитить твой народ, я никогда не предстану перед Нимродом.

– Измени свою внешность…

– Это мне никогда не удастся.

– Когда он видел тебя в последний раз? Сколько лет назад?

Разумеется, ответить я не мог. Понурив голову, я промямлил:

– Много…

– Ты был еще ребенком или уже мужчиной? Я говорю о волосах…

– Мужчиной.

– Значит, побрейся, убери все: бороду, усы, брови, волосы. Сделайся гладким и лысым, это меняет человека. Он тебя не узнает.

– Но… мои пальцы…

Прищурившись и разглядывая мои пальцы, она закивала:

– Да, твои пальцы…

– Фамильная черта. Она привлечет внимание Нимрода, и он тотчас узнает меня.

Она окликнула стоящих позади нее слуг:

– Дорогуши…

Те четверо зашуршали.

– Передайте ему все свои факелы, пусть они осветят камеру.

Трое первых просунули сквозь прутья решетки потухшие факелы и огниво. Четвертый выступил вперед с моими котомками. Кубаба ткнула в них пальцем:

– Вот твоя сумка целителя.

– Для чего?

– Разумеется, чтобы ты отрубил себе пальцы.

3

Воздух вибрировал от возбуждения. Весь Киш знал, что нынче утром Кубаба покинет дворец. От святилищ до крепостных стен, из дома в кабак, от торговца яйцами – дубильщику кож, от проститутки – к жрице шла молва о поединке царицы с Нимродом. Все слышали о храбрости, которую проявила правительница, о заключенной в конце концов сделке, и каждый был признателен ей за этот успех. Наперекор грозному тирану город продолжал свое мирное существование: он избежит войны, а его жители избегнут рабства. Горожанам хотелось чествовать свою царицу, и они высыпали на улицы; женщины набрали в передники розовых лепестков, мужчины прихватили большие пальмовые листья, дети трясли трещотками. Все сгорали от нетерпения.

Едва Кубаба появилась, раздались приветственные и радостные возгласы. Гомон нарастал, каждый надсаживал глотку, стараясь перекричать соседа.