«Вратарь, не суйся за штрафную!». Футбол в культуре и истории Восточной Европы

Фильм «Вратарь» начинается с панорамы Волги (establishing shot), которая определяется источником советского коллектива. Он рождается при сведении женского и мужского начал или принципов, соединяющих пассивность с активностью, прошлое с настоящим, природу с техникой, деревню с городом и периферию с центром[402]. Кандидов, окруженный женщинами, медленно плывет на паруснике по Волге. Эта сцена показывает общество в архаичном состоянии и характеризует крестьянство как отсталый класс, из которого потом вышел (маскулинный) пролетариат. Парусник движется в кадре слева направо, усиливая естественность этой инсценировки и сигнализируя близость персонажей к природе. Современные быстрые моторные лодки с конструкторами из Москвы едут против течения, справа налево, как бы повернув вспять естественный ход истории. Женский сельский коллектив занимается естественным, традиционным делом — женщины везут арбузы; мужской городской коллектив находится здесь из технически-спортивного интереса. Соревнуясь с командой «Торпедо», конструкторы испытывают моторные лодки, произведенные их заводом «Гидраэр». Игровой и соревновательный принципы со ссылкой на ставшее тогда популярным стахановское движение вводятся в центральный социальный регулятивный механизм советского общества.

Представительницей мужского коллектива является при этом героиня Настя, которую сыграла жена режиссера Людмила Глазова. Это зеркальное перевертывание женского крестьянского коллектива с одним мужчиной в мужской городской коллектив с одной женщиной обеспечивает гендерный баланс в фильме. Оно кодирует следующую стадию развития коллектива как мужскую, техническую и потому прогрессивную, а также указывает на эмансипацию женщин при социализме. Главой коллектива является все же женщина, что было тогда одной из важных легитимаций молодого государства. Настя доминирует над мужчинами, отчего Джон Хэйнс (John Haynes) ошибочно представил ее как тренера[403]. Превалирование женских персонажей над мужскими наблюдается во многих довоенных фильмах, например в музыкальных комедиях Григория Александрова и Ивана Пырьева.

Соединение двух начал, а именно женского, крестьянского, колхозного с мужским, городским, инженерным коллективом, — это невинное «зачатие», которое представляет генезис советского общества из союза рабочих и крестьян. Но вместе с тем происходит превращение архаичного крестьянского общества в прогрессивный рабочий класс. «Зачатие» инициирует и развитие сюжета, причем бинарный гетеросексульный гендерный принцип сохраняется. Крестьянка Груша (Татьяна Гурецкая) едет в Москву учиться, за ней следует Кандидов, который начнет работать на заводе и успешно играть за заводскую команду в футбол. Переселение в символический центр страны, Москву, является в этот период распространенным нарративом эмансипации для доселе незначимых и маргинальных социальных групп. Этот нарратив соответствовал и современной социальной структуре Москвы как «крестьянского мегаполиса» («peasant metropolis»)[404].

Новое сообщество формируется по конфликтной линии «индивид — коллектив»[405]. Как только Кандидов становится знаменитым вратарем, он уходит в команду соперников «Торпедо», которая воплощает буржуазную и потому враждебную, анахроничную идеологию. Когда Кандидов идет на работу, игроки «Торпедо» гуляют с девушками. Некоторое время спустя его собственое пребывание в команде «Торпедо» показывается преимущественно в ресторане, где он в нетрезвом виде сидит в окружении незнакомых женщин, что указывает как на аморальность, так и на регресс Кандидова — его возвращение в женский коллектив.