Временник Георгия Монаха

7. Затем некто по имени Север, захвативший престол антиохийский, также пытаясь защитить[1805] ересь Мания, Аполлинария и Евтихия, сколько мог возмущал церковное спокойствие. Когда его, как смутьяна и мятежника, изгнали из Антиохии, он, подобно буйному смерчу, ворвался в легковерную[1806] Александрию, где захвачен был вместе с народом другою бурею, всех возмутив <и> взволновав. Смутил же их некто по имени Юлиан, епископ Галикарнаса Асийского, Евтихийского /И324/ зловерья представитель скорый[1807]. Так как Север признавал во Христе одно естество и Христово величие принимал, Юлиан же говорил об одном естестве, согласно с Севером, /198а/ отрицая величие[1808], то стали, нечестивые, причиной всего мятежа и бури, "не разумеющие", по Писанию, "ни того, о чем говорят, ни того, что утверждают" (1 Тим 1.7). ^-Р

Споря с нами, они берут в пример единства Бога (единство) души и тела человеческого и говорят: "Следовательно, три естества исповедаете". Но <пусть> знают, необразованные и невежественные, что мы говорим о двух естествах — не Бога и плоти и не Бога и души, но Бога и человека. Ведь естество частей (человека) не есть поистине естество человека. Части человека — душа и тело, а части частей — их деления /Б474/ <и подразделения>. И части Христовы — неслиянные Божество и человечество, душа же и тело — не части Христовы, а части частей. Ведь и у частей человека части: у души — сущность разумная и качество бестелесное, /198б/ из которых одно — владычествующее, другое — страстное, третье — жаждущее, а в них — разумное и мыслительное, запоминающее и рассудительное, одно — устремленное и привлекающее, другое же — защитное; есть и много других подразделений. И незачем теперь допытываться, являются ли они частями или силами души. Тело, в свою очередь, также делится на части: на голову, и руки и ноги, а те — на[1809] кости, и плоть и жилы, а эти — на четыре стихии, а последние — на вещество и вид. Много же и другого говорят служители[1810] врачевания о естественных силах, которые они именуют влекущей, сдерживающей, изменчивой и ответной[1811]; много и о чувстве и воображении, и о существующем, как они говорят, вопреки разуму, животворном и действенном[1812] /198в/ духе, охватывающем живое существо.

Итак, как достаточно, чтобы представить все это, сказать о плоти или о теле человеческом, и достаточно показать, на какие части разделяется разумная душа, так же достаточно[1813], говоря о человеке или о естестве человеческом, разъяснить и представить все, из чего оно состоит, из чего оно и познается. Они же — не для того, чтобы человека объявить совершенным, но чтобы Господа оговорить и лишить Его нашего естества, — принимают, что Он либо изначально не имел /Б475/ нашего естества, либо не сохранил в целости того, что получил от нас. Занимаясь этими и подобными измышлениями и <искажая пример(ы)>, они неизбежно оказываются в безвыходных тупиках.

Об этих и подобных нечестивцах Феодорит сказал так: ^Ф- Ведь есть /И325/ такие, которые, хотя и называются христианами, однако восстают против /198г/ истинного учения[1814]. Одни <не>рожденное разделяют натрое, называя одно благом, другое — злом, а третье — правдой. Другие два нерожденных начала на словах изображают противоположными[1815] друг другу. Иные же, объявляя, что борются с нечестивыми этими учениями, измышляют новый нечестивый путь: и, Божье Слово единородным признавая, Сына, как Сотворенного, к твор<ению>[1816] причисляют и Творца ставят (рядом) с тварью, и Святого Духа нечестивым словом от Божьего естества отделяют. А другие по-другому правый путь потеряли и, не желая идти по следам предшественников, <еще> дальше удалились от истины: и одни совершенно отвергают существующее над нами смотрение; другие же признают, что Бог Слово /199а/ вочеловечился, и принял только тело; третьи называют принятую плоть одушевленной, но не (признают, что) в ней родилась разумная и мыслящая душа, очевидно, получив эту истину из собственного неразумия. Мы же признаем человеческую душу не иначе как /Б476/ разумной и бессмертной. ^-Ф

А другие, кроме того, разделяют единого Христа надвое, утверждая[1817], что один — это полностью человек, от Девы рожденный, а другой — Слово от Бога Отца. И первого, как человека, обособленно[1818] полагают и отчасти, а второго, по естеству Бога, истинным Сыном называют.

Иные же говорят, что сущее от Бога Отца Слово превратилось в естество из костей, жил и плоти.

Глава 37

А после Аврелиана царствовал Тацит, два года (275-276). Этот /199б/ Максимиана, родственника своего, в Ассирию назначил, которого и убили воины его за творимые им несправедливости. Убоявшись же, чтобы не отомстил за него Тацит, убили его. И стало два царя, Проб и Флориан.

Глава 38